Раджа, как видно, принял всерьез сообщение Рамигани. Спустя несколько часов после того, как Брингер послал ему свое согласие, индус доложил о себе через Ниссу. Он протянул гостю руку и сильно потряс ее.
— Работаете? Это радует меня, — произнёс он и бросил взгляд на стол, заваленный планами и проектами.
— Что с вами? — спросил он внезапно.
— Ничего особенного, ваше высочество, — маленькое повреждение руки.
Он сунул руки в карманы.
Веки раджи дрогнули. Он прищурил глаза.
— Надеюсь, что ничего серьёзного, — процедил он с растяжкой.
— Нисколько.
— Но всяком случае — будьте осторожны у нас с ранами… Наш климат не благоприятен для ран… Должен я прислать вам врача?
— Дело не стоит слов, ваше высочество; не беспокойтесь, ради Бога!
— Вы можете ему спокойно довериться. В отношении врача я поступаю по примеру китайцев: плачу ему жалованье, хорошее жалованье, пока я здоров. Заболеваю я — ему выплата жалованья прекращается. И должен вам сказать, что я весьма редко болею, и быстро выздоравливаю. Советую вам познакомиться с его искусством.
— Благодарю вас. Мои руки поправятся сами собою в скором времени…
— Раджа улыбнулся, скривив угол рта.
— Вы, значит, вполне довольны леченьем Миры, и доверяете ей?
— Вполне.
— Прекрасно… Вдобавок — я не желаю быть назойливым. Для меня весьма важно, чтобы вы не испытывали никаких лишений, находясь под моею кровлею. Рамигани принес мне весть, что вы хотите строить гробницу. Если вы согласны, то давайте, поговорим сперва о деле и напишем условие. Назовите мне, пожалуйста, сумму, которая вас удовлетворит. Будьте уверены при том, что я себя буду считать всегда вашим должником, приобретшим неоценимое сокровище — за цену неизмеримо меньшую чем следует.
— Я не желал бы продавать этого произведения, ваше высочество, — сказал Брингер.
Индус взглянул на него.
— Как вы сказали?
— Я не желал бы продавать этого произведения, повторил Брингер.
Раджа пододвинул себе стул и сел.
— Присядьте, пожалуйста, — сказал он любезно. — Этак удобнее. Курите?
— Потом, ваше высочество!
Индус еще шире улыбнулся.
— В таком случае ваше положение выгоднее моего, — заметил он и закурил папиросу. — положение некурящего всегда выгоднее: дурман табака не вынуждает его поддаваться, и он находится во всеоружии против своего противника. Итак, я буду осторожен и прошу вас на это не обижаться. Несмотря на то, что я очень люблю ваш язык, иногда мне не хватает слов. Простите, что вы хотели сказать этим, что не желали бы продавать гробницы? Неужели я вас не верно понял, думая, что вы согласны принять на себя постройку?