И каждый раз эти знаки сходились к Л.
А если Л. была права? И если Л. уловила и поняла глубинное изменение нашей манеры чтения, ви́дения, размышления? Как читательница и зрительница я не была исключением из правил. Реалити-шоу завораживали меня, чего не могли оправдать мои литературные проекты, я накидывалась на желтую прессу каждый раз, когда бывала в парикмахерской или у дантиста, я регулярно смотрела байопики и фильмы, основанные на реальных событиях, а потом, жадная до деталей, доказательств, подтверждений, бросалась к интернету, чтобы проверить факты, увидеть подлинные лица.
А что, если Л. поняла то, в чем я боялась себе признаться? Я написала автобиографическую книгу, где персонажи были подсказаны членами моей семьи. Читатели привязались к ним, интересовались, что стало с тем или иным из них. Признавались мне в особой привязанности к тому или другому герою. Читатели расспрашивали меня о достоверности событий. Они вели свое расследование. Я не могла не знать этого. И успех книги, по сути, зависел, возможно, только от этого. Реальная история или поданная как таковая. Что бы я ни говорила. Каковы бы ни были меры предосторожности, которые я предприняла, чтобы убедить читателей в том, что реальность неуловима, и отстоять свое право на субъективность.
Я сунула палец в истину, и ловушка захлопнулась.
И с тех пор все персонажи, которых я могла сочинить, каковы бы ни были их уровень, их история, их обида, никогда уже не будут на высоте. Из этих персонажей, сфабрикованных из отдельных частей, ничего не выйдет, никакого излучения, никакого флюида, никакого разряда. Что бы я ни была способна вообразить, они все будут маленькими, невзрачными, бледненькими, они никогда не смогут обрести вес. Обескровленные, незначительные, они будут лишены плоти.
Да, Л. была права. Следовало схватиться врукопашную с реальностью.
* * *
Издатель классической серии, для которого я написала предисловие к роману Мопассана (вернее, для которого Л. написала предисловие, подписанное моим именем), несколько раз в год устраивал в театре Одеон встречи с публикой. Когда вышло переиздание текста, издательница позвонила мне, чтобы убедиться, что я не забыла о встрече, дату которой мы назначили при подписании договора. Встреча должна была состояться в маленьком, на сто мест, зале имени театрального режиссера Роже Блена. Она продлится около часа и начнется, если я не возражаю, с отрывка из романа, который я прочту вслух. Потом интервьюер задаст мне вопросы, касающиеся моего прочтения этого текста, с целью внушить присутствующим желание открыть для себя или перечитать этот не слишком известный роман Мопассана.