Об этом думал я, глядя на эллина, движения которого становились быстрее. Наконец он застонал и остановился. Коза выбралась из-под него и побежала к подругам.
Наши раввины ненавидят разводы и безбрачие, забыв о том, что горше смерти женщина, потому что она – сеть и сердце ее – силки, а руки ее – оковы. Что делать? Увеличивать поголовье коз! Если человек не хочет вступить в брак и зачать ребенка, раввины говорят, что он нарушил заповедь, повелевающую размножаться, и что он умаляет образ Божий, убивая свое потомство. Нет! Пользуясь козами, человек оставляет после себя веселых бессмертных существ, следы которых можно увидеть на песке рано утром где-нибудь возле родника в тихой долине.
Какая несправедливость в том, что еврей может уклониться от брака лишь по одной причине – посвятить все время изучению Закона, буквы которого давно погрызли мыши!
В козе есть то, чего никогда в полной мере не найдешь в женщине и что сильно влечет мужчину, это – естественность. Коза не носит одежд и драгоценностей, она проста, как и сама природа страсти. Еще пророк Иеремия укорял кокетливых нарумяненных евреек: «Тщетно вы будете краситься и украшать себя золотыми ожерельями, тщетно будете сурьмить глаза: ваши возлюбленные станут презирать вас». Пророк не был услышан, еврейки сотни лет подряд сурьмят глаза, и поэтому их возлюбленные перенимают опыт эллинов – уходят в поля и на склоны гор искать удовлетворения среди блеющих стад.
Префект Аврелий запретил мне проповедовать на улицах, собирая народ, но я мог приходить в синагогу Кафарнаума и говорить с людьми там, не обращая внимания на недовольство раввина. Мне нравилась эта маленькая синагога в саду на холме рядом с маслобойней. В отличие от серых базальтовых строений города она сложена из белого камня, с двенадцатью широкими прямоугольными окнами, по числу колен Израилевых, с мраморными колоннами при входе, навершия которых резчик украсил вечно спелыми гроздьями винограда. К микве на заднем дворе подходит отдельный акведук. В этой синагоге всегда можно было почитать священные книги – свитки хранились в шкафу, завешенном покрывалом. Основные тексты Предания я выучил еще в детстве, но не упускал возможности найти какое-нибудь толкование или дополнение к ним. В синагоге Кафарнаума я обнаружил свитки с необычным вариантом Откровения Баруха и время от времени заходил туда почитать это свидетельство времен Вавилона, согласно которому, как всегда, еврейский грешный народ во всем был виноват сам.
Покаянный труд Баруха так не понравился царю Иудеи Иоакиму, что он по мере прочтения отрезал ножом куски свитка и бросал их в огонь, но я черпал в этом пророчестве обличительную силу, которая необходима для красноречия, если приходится иметь дело с толпой. К тому же в свитке, который мне попался, был подробнее, чем обычно, описан пьющий морскую воду дракон, внутри которого находится ад, а подобные существа всегда меня очень интересовали.