Было видно, что Палиано едва стоит на ногах, но он все равно с рвением ведущего дознавателя, пытал моего мужа.
– Пока вы были при смерти, я взял ответственность на себя, – ответил Альдамир, поднимаясь с пола.
– Что ж, теперь я в норме, – поморщился декан. – Возвращаю себе полномочия. Рассказывайте все и по порядку.
На щеках мужа ходили желваки, но он был вынужден подчиниться. Выше власти декана над нами была только власть ректора и Владыки. Первый был заперт в академии, второй – едва дышал.
Выслушав доклад, Палиано постановил: в сложившихся условиях сделали мы все правильно. Но раз уж он выздоровел, в портал войдет первым. На этой фразе, народ дружно оглядел декана, пытаясь найти подтверждение тому, что он здоров. Не нашел. Впрочем, Светлику было наплевать на наше мнение. Поблагодарив приютивших нас гномов, Палиано позволил себе несколько секунд на подготовку и шагнул в портал.
Чудовищный хлопок услышали, наверное, на другом конце света. Мы дружно попадали на пол, судорожно закрывая уши. Из ушных раковин потекла кровь, надеюсь, что перепонка все-таки выдержала.
– Груша, – я не слышала, читала по губам слова Альдамира. – Смотри.
Он поднял меня на ноги, а потом повернул к порталу. Я чуть не рухнула обратно на пол, видя, что творилось с Палиано. Его мотыляло в энергетическом вихре, в который вдруг превратился портал.
– Что делать? – кричала я, но не слышала своего голоса.
– Ничего.
На лице мужа я видела отчаяние.
– Либо он сам сумеет выбраться, либо останется в… там.
Я смотрела в арку портала, с силой сжимая кулаки. Ногти впивались в ладонь, но боль шла фоном.
Палиано растягивало, сжимало, раскручивало, словно он не был живым существом, а большой каучуковой игрушкой.
Я никак не могла поверить, что декан, возможно, больше никогда не вырвется в реальный мир, останется в нигде, в темноте, в бескрайнем космосе. Один без надежды, без веры. Если, вообще, сумеет выжить.
А ведь там мог оказаться мой муж.
– Спасибо, – одними губами прошептала я. – За то, что не пустили его. Шагнули первым.
Сколько мы стояли напротив арки, сказать трудно. Время, будто замерло. Но вот в воронке что-то начало происходить. Стало меняться.
В бескрайний космос портала ворвались воздушные плети. Палиано тоже их заметил, как мог, потянулся к ним. Те, будто слепые змеи, искали, но не находили ничего.
Декан изворачивался, рвался всеми силами к плетям и, наконец, сумел дотронуться до одной. Плеть тут же обхватила его за запястье, подоспела вторая, обвивая тело. А потом началось перетягивание каната, роль которого исполнял декан. Портальное небытие держало крепко, но и плети не сдавались.