— А где твоя мама? — спросила я.
— Они с папой на каком-то банкете, чтобы выудить денег для нуждающихся.
— Люциан, — я в шутку шлёпнула его.
Он потер руку с довольной ухмылкой, отчего у него образовались морщинки в уголках глаз.
— Мама занимается такими вопросами. Когда умерла королева Катрина, мама все взяла в свои руки. Это ей по душе.
— Так королева Катрина тоже помогала бедным?
— О, Елена, она была святой. У нее было огромное сердце, и она тратила много денег на благотворительные мероприятия для помощи всем, кто в этом нуждался.
Сложно было представить, что он говорил о той же женщине, что преследовала меня во снах. Почему со мной она была такой жестокой?
— Я вижу ее во сне, — еле слышно прошептала я.
— Что? — с улыбкой спросил Люциан.
Почему-то мои глаза наполнились слезами.
— Я вижу во сне королеву Катрину, Люциан, и она какая угодно, только не добрая в моих снах.
Он долго смотрел на меня.
— Когда это началось?
— Когда я попала в Пейю. Поначалу я понятия не имела, кто она такая, а когда Ченг взял меня в музей, я узнала ее, увидев их восковые фигуры. Я думала, это связано с миссией Короля Лиона. Словно она готовила меня к этому, ну и все такое. Это было так глупо, — я захихикала и вытерла слезы. — После миссии она исчезла, но сны возвратились, стоило мне снова попасть в Драконию. Она в них ужасная. Я понятия не имею, почему вообще она мне снится.
— Почему ты никому об этом не сказала?
— Ты серьезно? Вы бы все подумали, что я считаю себя особенной или что-нибудь в этом роде.
Он обнял меня.
— Ты особенная.
Я засмеялась у его груди.
— Ты понял, о чем я. Почему она мне снится?
— Я не знаю, Елена. Странно то, что она появилась в твоих снах, когда ты даже не знала ее.
— Именно, — согласилась я. Это было за гранью странности.
— Пойдем чего-нибудь выпьем. Потом разберёмся с этим.
Мне полегчало от того, что я рассказала Люциану о снах про королеву. Я бы хотела знать ее такой, какой знали они, но сейчас меня преследовала ее злобная версия, которая, скорее всего, не собиралась никуда исчезать в ближайшее время.
Зайдя на кухню, он налил нам кока-колы, добавив туда по рюмке ликера, припрятанного шеф-поваром.
— Люциан!
— Что? Мне уже почти двадцать, а разрешено пить с восемнадцати.
— Но мне ещё нет восемнадцати.
— Ты не на людях. Пойдем, — сказал он и аккуратно взял два бокала. Я пошла за ним в его комнату, и мы сели на диван. На нем были три огромных серых подушки, гармонировавших с серо-голубым интерьером его комнаты.
— Так когда ты планируешь это своё мероприятие?
— Скоро, — вот и все, что он сказал.