Богатырь ехал к ним. И, странное дело, по мере того, как приближался, он не казался больше, как это обычно бывает, а наоборот, как бы уменьшался в размерах, делаясь зато четче и для взгляда плотнее. Поступь, однако, от этого менее тяжкой не становилась.
К Илье подъехал здоровенный, головы на три, наверное, выше, с саженными плечами могучий старик на огромном — в два Сивки — коне. Один только меч его был в ильин рост длиной. Мощная грудь распирала пластинчатую кольчугу. Ржавую, отметил Илья.
Он уже знал, кто это.
Рассказы о Святогоре, могучем богатыре, ходили по Руси задолго, наверное, до того, как Илья родился. И как ехал жениться на царевне, что судьбой ему была назначена, а приехав, застал ее лежащей сплошь в жесткой коросте и рубанул своим богатырским мечом, чтоб сама не мучилась и ему, Святогору, судьбой не была. И уехал. А того не знал, что удар богатырского меча развалил коросту многолетнюю, и встала из нее красавица писаная. Как приехала она к Святогору и показалась ему краше всех в мире, и женился он на ней, дивясь непреложности судьбы.
Как накопил Святогор за долгую жизнь богатырскую такую силу, что земля уже его не держала: по колено, а то и по плечи он в нее уходил. Вот и ездил богатырь по Святым горам, чья каменная грудь его лишь и выдерживала, и не было ему оттуда пути никуда. И забыл он все людские нужды, и как людям служить — забыл за долгую одинокую жизнь.
Поклонился Илья Святогору, назвался.
— Биться будем? — деловито спросил Святогор.
— Нет, — твердо ответил Илья.
Святогор спокойно кивнул.
— Тогда поехали дичи набьем — ужинать пора скоро.
Вроде бы нехитрое дело — охота, но по тому, как держал Святогор лук, как выхватывал и накладывал стрелы, как целился, Илья быстро понял, что наука старого Акима, спасибо ему и поклон, в настоящем богатырском деле — как драка мальчишек палками у забора. А ведь это Святогор еще меча не вынимал.
Илья приглядывался, запоминал. Иногда натыкался при этом на косой внимательный стариковский взгляд. От Святогора не укрылась молчаливая ильева учеба.
У небольшой речушки стали на привал. Святогор немного отвел коня и снял с него то, что все это время казалось Илье хрустальным ларцом, который старик непонятно зачем возил заботливо привязанным за седлом.
Вблизи (Илья уже понял, что у Святогора свои, особые, отношения с далеким и близким, большим и малым) ларец оказался маленьким, на одну небольшую лежанку, светло изукрашенным домом. Из него вышла немолодая женщина, поклонилась Илье. «Агафья, жена моя», — не без гордости представил Святогор. Пока мужчины разделывали дичь, Агафья развернула скатерть, споро уставила закусками. Закуски в основном были местными (дикий мед, ягоды, орехи), но были и такие, что в горах не добудешь. Соленые огурцы, например, которые Агафья доставала из толстенького, с хорошими железными обручами, дубового бочонка. Откуда оно взялось, Илья решил не уточнять.