Потому что там Муромец.
Человек, по мощи своего духа не уступавший ему, Владимиру.
Князь знал, вернее, чувствовал, что эта мощь — не от силы, данной Илье Святогором (Святогор был великий богатырь, земля отказывалась его держать, но этой мощи в нем не было) и даже не от силы, данной Божьими странниками. Она вообще не от силы, эта мощь, скорее от слабости или от того, что можно слабостью считать. Но если даже и слабость — если она покоряет людей и заставляет делать, что нужно, какая разница?
«Для владык он не опасен», — однажды сказал насмешливый чужеземный мудрец.
Опасен. Опасен, если у владыки есть совесть и жажда сохранить державу, а значит — искушение передать власть чужому, но достойному. Опасен, если, несмотря на это, владыка твердо решил хранить законы престолонаследия, потому что их нарушение разрушит державу быстрее и страшнее, чем самый бездарный князь.
Опасен тем, что у владыки нет от этих мыслей ни сна, ни покоя.
Князь Владимир Красно Солнышко ненавидел Илью Муромца, никогда в своей жизни не помышлявшего о власти и отказавшегося бы, если бы ему ее предложили.
Но в последнее Владимир не способен был поверить.
****
Княжьи пиры уже давно перестали быть ежедневными праздниками для ближних и дружины; чаще всего теперь хмурый Владимир ужинал в узком кругу. Но этот пир по случаю дня его призвания на киевское княжение Владимир задумал по-особенному. Были званы все воины, служившие князю. Время было подходящее: начало мая, степь, занятая подготовкой к большому кочевью, редко проявляла себя в это время, поэтому и дозорные могли присутствовать.
Празднество обещало быть не только широким, но и роскошным не по нынешним временам.
Затевая это застолье, князь рассчитывал «перемешать» свою киевскую дружину с богатырями Дозора, дать новеньким хороших наставников и, главное, напомнить Дозору, кто у них князь, разрушив изолированность Дозора и ту преданность его Муромцу, которую он себе очень живо представлял и которой опасался, не зная о ней, по сути, ничего.
Глашатаи надрывались седмицу подряд, мчались гонцы, народ был взбудоражен. Все! Все, служившие Владимиру мечом! Все, кто проливал за него кровь! Все, кто остался ему верен! Всех их ждет князь за своим столом!
Все.
И они пришли, пришли по приглашению, настойчивому и ласковому. Дружинники, дозорные, вольные богатыри, поднимавшие меч за князя, — и старики, которые уже не в силах были его поднять. Служившие мечом. Проливавшие кровь. Иные — без ноги, без руки, перекошенные и горбатые от прежних ран. Иные — побиравшиеся на базаре, зарабатывавшие кусок свой по харчевням рассказами о прежних подвигах.