И меч Ильи Муромца обрушился на него.
****
Гроза давно закончилась, и стало светлеть. Упал туман, такой, что руки потянутой не видно. Зато стало понятно, больше на ощупь, что через холм идет дорога. Вот там, у дороги, чтобы путникам было видно, они и выкопали яму.
— Жалко, мы не знаем, как по его вере за него помолиться.
— Я знаю.
Они похоронили Амадео, и Сервлий прочел молитвы на латыни. В тумане непонятные слова звучали глухо и веско, не разносясь, а словно падая на свежую могилу. Потом грек наклонился и поднял с дороги тяжелый медальон с непонятными символами на нем. Передал Илье:
— Это, видимо, и есть тот самый ключ, с помощью которого они требовали от Амадео войти куда-то и принести им Чашу.
— Чашу? Ту самую? Зачем?
— Колдун верил, что с ее помощью можно подчинить творчество всех людей.
— Ты в это веришь?
— Нет. Господь дал людям силу творить, и только Он может управлять ею.
В рассеивающемся тумане Сервлий увидел, что Илья кивнул. И сделал шаг вперед, по дороге.
Посреди дороги стоял камень. Сервлий готов был поклясться, что только что его не было. Они тут много бродили наощупь, пока готовили могилу.
— Илья! Это путь туда!
Илья снова кивнул. Его лицо было осунувшимся и строгим.
— Мне не нужна Чаша, но я должен пойти туда. Это, наверное, и есть то место, которое я искал.
Сервлий хотел сказать: «Я пойду с тобой», — но понял, что не может. Ему совсем не хотелось идти туда, куда собрался Илья. Мысль шагнуть за камень внушала отвращение. Илья вдруг улыбнулся — понимающе и почему-то смущенно — и положил руку ему на плечо. Сказал твердо:
— Не жди меня.
Солнце вставало, освещая Русь. В перелесках и изгибах холмов еще прятался туман, поднимаясь от невидимой в зарослях реки. Видно было так далеко, что замирало сердце, и взгляд тянулся туда, где дальний, казавшийся крошечной полоской, лес обнимал горизонт.
За камнем дорога растраивалась. Три пути вели в неясное, невнятное, лежали среди сухой травы.
Илья свистнул, подзывая коня. Сивка подбежал и встал рядом с Ильей и Сервлием, читавшими надпись на камне.
«Прямо пойдешь — смерть свою найдешь. Направо пойдешь — женатым будешь. Налево пойдешь…» «Тут не разобрать, — сказал Сервлий, водя пальцем по влажному известняку. — То ли «богатым», то ли «богом» будешь».
«Это, наверно, про ту чашу, — буднично заметил Илья, разбирая поводья. — Ну ее. Что богом, что богатым — не для меня. Да и жениться поздновато, — продолжал он рассуждать, садясь на коня и поудобнее ухватывая поводья. — Поеду прямо».
Звук копыт по мягкой дороге звучал, удаляясь. Сервлий стоял спиной к камню, смотрел в дальний простор, почему-то боясь оглянуться. А когда оглянулся — камня не было, и дорога была одна. Сервлий сел на обочине, подстелив плащ, положив рядом котомку. Илья сказал его не ждать, но просто так взять и уйти Сервлий не мог. У него в котомке еще был кой-какой запас; он просто посидит здесь. Немного.