Он сидел усталый, сделавший свою работу так хорошо, как только можно, и казался совсем близким. Если когда-то змея и вползла по ноге юной девы, это было очень давно. Илья встал, сходил к костру, принес ему кружку взвару. Вольга кивнул благодарно, стал жадно пить.
«По счастью, она не понесла, — сказал он, прервавшись. Илья закаменел. — Тут повезло, и вообще… Скажи, Илья, ты не так давно Великой матери не призывал?»
Илья дернулся от возмущения — и замер. Он вспомнил.
«Я заставил ведьму поклясться ее именем, — сказал он тихо, — это очень плохо?»
«Как сказать, — задумчиво ответил Вольга. — С одной стороны, я чувствовал помощь своему знахарству по женской части. Хорошую помощь. Там все будет хорошо. С другой — ты, христианин, заставил кого-то клясться ею, как будто она есть. Ты признал ее существование, а значит, для тебя она есть и будет. А старые боги коварны и мстительны. Как и люди, что их создали. Вряд ли она тебя оставит».
Илья подумал, что, если мстительная злоба, направленная на него, будет платой за помощь этой тоненькой девочке, он согласен. И тут же обдало холодом: грешишь ведь, Илья. И как бы это боком не вышло.
****
Кроме полонян, ранены были два воина из дружинников. Не так, чтобы тяжело, но на коней пока им лезть не стоило. Так что, когда, проводив крестьян, дружина двинулась в обратный путь, в шатрах у ручья задержались восьмеро: Вольга, его пациенты, раненые дружинники, от помощи Вольги отказавшиеся, и грек. Для охраны — Илья Муромец и неожиданно вызвавшийся Алеша.
В день отъезда крестьян Алеша зашел в шатер, где под попоной лежала лицом к стене Алена, и со словами: «А вот и нам подарочек. Получено честнейшим путем, не сомневайтесь», — плюхнул на пол небольшой узел.
Знавшие Алешу Илья и Вольга тут же начали сомневаться.
Но узел приняли: в нем оказались две новые женские рубахи из льняного полотна, вышитая запона, платок, пояс. Все это и в самом деле было настолько нужно, что на некоторую сомнительность такого «подарочка» можно было закрыть глаза. Тем более, что крестьяне получили лошадей, стоивших намного дороже, да и вообще уже уехали, не догонять же.
Вольга насмешливо фыркнул, Илья чуть улыбнулся, и Алеша почувствовал себя удовлетворенным.
****
Монах, которого звали брат Амадео, пришел в себя на следующий день, но был очень слаб. По-русски он говорил так, как обычно говорят путешествующие: мог сказать о своих нуждах и поблагодарить. Именно последнее и услышал от него Вольга, едва только больной очнулся. Брат Амадео благословил его на латыни и благодарил за спасение своей жизни по-русски. После этого, закрывая глаза от слабости, пробормотал еще что-то. «Он говорит, что ты содействовал свершению великой миссии», — усмешливо перевел грек, с любопытством глядя на Вольгу.