— Что с ней будет? — с усилием спросил Илья.
— Скорее всего, выйдет к какой-нибудь деревне или городу, не будет помнить, откуда и что с ней было, — пожал плечами Вольга. — В Обмане долго держать не будут — сил много надо. Плохого тоже не сделают — если бы хотели, сделали бы на месте, не уводя. Ее увели, чтобы отомстить тебе.
Илья сидел на земле. Он сидел плотно, чтобы не грызть эту землю.
— Обман — что это за место? — наконец спросил он глухо.
— Это не место. И не действие — обмануть кого-нибудь. Иногда даже говорят правду. Это… Мир, который нам дан, гораздо сложнее, чем вы успеваете заметить. А творим мы, люди, в нем непрерывно. Ваш Бог говорил вам: не лгать. Вы не послушались, и, наверно, поэтому получился Обман. Он вам много чего говорил, чего нельзя делать, и еще — что сказал бы вам больше, но вы не вместите. И что можете двигать горами. Это все правда. Ты уже был в Обмане, — помнишь, ты рассказывал, когда был в ведьмином доме, а видел свою избу.
— Там живут ваши боги?
— Частично, — вздохнул Вольга; он рад был говорить, лишь бы Илья сидел и слушал, а не делал что-нибудь другое, страшное. — Я ж тебе говорю: это не место…
…. — Он говорит, что Обман — это состояние мира, которое породили мы, люди.
Они не заметили, как подошел грек. Наверное, он подошел давно, давно слушал, но они не заметили. И пояснение его выслушали равнодушно. Как что назвать — это было неважно, важно было другое, и с этим другим уже ничего нельзя было поделать, хоть грызи землю, хоть вой. Оно уже случилось. Илье еще предстояло это понять до конца.
Много лет после этого, в какую бы деревню или город ни попадал Илья, он расспрашивал там об одноглазой девушке: не появлялась ли, не видел ли кто. Одноглазые девушки в мире попадались, и Илья шел по указанному следу и находил — всегда не ту. Тем, другим, которые не были Аленой, часто требовалась помощь, и Илья помогал, и многие благословляли Илью, считая его появление чудом и милостью Божьей. Но Алены он не нашел.
****
Добрыня приехал помочь свернуть лагерь. А заодно не выпустить из виду грека — и монаха, который его тоже интересовал. И заодно побыть рядом с Ильей, хотя он в этом никому не признался бы и не знал, нужно ли Илье его присутствие. Тем не менее, он старался быть рядом.
Монах ходил еще плохо, тяжело опираясь на кривую палку, которую подобрал ему Илья. Палка была с таким изгибом, что Амадео мог облокачиваться о него подмышкой, придерживая рукой за выступающий сучок. Неровности Илья отшлифовал песком. Добрыня любезно предложил монаху и его спутнику погостить на заставе до выздоровления, и это предложение было принято с такой горячей благодарностью, что Добрыня оторопел. Он ожидал, что эти двое, наоборот, постараются при первой возможности ускользнуть из-под присмотра. Неужели он ошибся в своих предположениях, и Мануил и его еретический спутник — обычные доглядчики, цель которых — наблюдать за взаимодействием Руси со степью? Но если это было так, выяснить это будет не так уж сложно. Доглядчики должны посылать донесения.