Рыцари, преследующие бегущего врага, опускают мечи, как только свой меч опустит Илия.
Он всегда прям и, несмотря на всю свою кротость, может быть очень резок, но даже самые резкие его речи всегда направлены ко благу того, кому он их говорит, или же к общему благу их рыцарского дела.
Признаюсь: нигде не встречал я вооруженных людей, более достойных звания рыцарей, чем эти схизиматики. Свет, источаемый Илией, ложится на них всех».
****
Осень на границе степи — время желтых трав и причудливых, как чьи-то хмурые мечтания, облаков. Осенью в степи одиноко.
Объезжавший границу Добрыня пожалел, что не взял кого-нибудь в компанию, поехал один. В своих силах он был уверен, уверен в своем Бурушке, но вид кругом вызывал в душе тоску и чувство какой-то детской сиротливости, покинутости, душевного озноба, нелепого и совсем непонятного.
Это было не дело, нужно было встряхнуться.
На влажном участке Добрыня приметил след недавно поехавшего всадника и устремился догонять.
Скоро всадник стал виден. Не степняк; судя по доспехам, свой, русский. Тем лучше: поговорим, познакомимся.
Всадник был невысокого роста, узкоплеч; но на коне держался хорошо, и оружие, чувствовалось, имел не для бахвальства. Лицо закрыто шеломом с кольчужной сеткой — как для боя. Добрыне показалось, что незнакомец опустил сетку, когда он, Добрыня, приблизился. Что ж: когда тебя догоняет незнакомец, предосторожность не лишняя.
— Кто ты, путник, и откуда? — спросил Добрыня первым на правах старшего и дозорного.
— А вот скрестим мечи — и узнаешь, кто я! — отвечал ему наглый мальчишеский голос.
Добрыня оторопел.
Судя по голосу и общему виду, герою было лет четырнадцать. Задираться на проезжей дороге в этом возрасте — самый надежный способ не дожить до пятнадцати. Добрыня выхватил меч и ахнул по кстати подвернувшемуся у дороги одинокому дереву, крепкому, как железо, у края степи выросшему, не из молодых. Ствол мгновение держался на тонком срезе, потом с шумом рухнул.
— Так кто ты, парень, и откуда? — спросил Добрыня с нажимом, добавив в голос строгих ноток.
— Скрестим мечи — узнаешь! — выкрикнул мальчишка, сорвавшись на совсем уже высокие ноты, но с прежней наглостью и задором.
Добрыня начинал злиться. Конечно, можно поиграть со щенком, но не когда этого так нагло требуют. Вот сейчас оставлю за наглость без левой кисти и уеду. Или скручу и в Дозор. Илье на посмотрение.
Сделал он другое. Остановил коня, слез и, не доставая оружия, подошел вплотную к коню парнишки.
— Я Добрыня Никитич из Дозора, — сказал он мягко, — мне спрашивать положено. Ты можешь меня сейчас убить, если ты враг.