Она хорошо держалась. На мгновение Алекс даже забыл, что они здесь для того, чтобы найти картину.
Время словно замедлилось.
— Предлагаю вам прямо сейчас заняться делом, — уверенно произнесла Габриэлла.
На этот раз она взяла его за руку. Алекс отчаянно пытался сосредоточиться, но все время думал лишь о нежной коже принцессы.
Они подошли к двери в бальный зал, и слуги открыли двери перед ними.
— Я чувствую, что должен поклониться, — сказал Алекс, шепча слова прямо в ухо принцессе. — Но в моем возрасте это опасно… боли в спине, знаете ли.
Она кинула на него насмешливый взгляд:
— Прекратите.
— Но это так весело.
Она закатила глаза, и он повел ее в бальный зал, где пары уже танцевали.
— Невероятно красиво, — восхитилась она, глядя на высокий расписной потолок и стены, витиевато украшенные светильниками и белоснежным молдингом.
Никакого интереса к нарядам других женщин. Конечно нет. Габриэлла предпочитала искусство и архитектуру.
— Габи, — позвал принцессу Алекс, и, на удивление, она не ответила ему привычным раздражением. — Если вы будете продолжать с интересом рассматривать стены, а не меня, никто не поверит, что между нами что‑то есть.
Он повел ее в глубь зала, в сторону танц‑пола, и ее внимание опять сосредоточилось на стенах.
— Не вижу никакой проблемы, — сказала она, отвлекаясь.
— А я вижу.
Алекс выбрал момент, чтобы крепко обхватить ее руками. Ее внимание переключилось на него.
— Что мы делаем?
— Танцуем, — сказал он и повел ее в танце.
— Неужели? — согласилась она, положив руку ему на плечо.
Она стиснула пальцы в кулак, как будто боялась слишком тесно к нему прикасаться.
— Не забывайте, сегодня мы смотрим только друг на друга. Сегодня мы останемся здесь ненадолго и заставим всех поверить в то, что я не могу выдержать и секунды без вас.
Габриэлла напряглась.
— Мы и так сейчас с вами.
— Нет, я о другом.
— О чем же? — прошептала она, ее темные глаза были полны страха, любопытства и возбуждения.
— Мы ведь можем остаться наедине? Я заключу вас в объятия — и не будет пределов тому, что случится дальше.
Она шумно сглотнула.
— И что… все будут думать, что это произойдет?
— Да. К концу нашего танца никто не будет сомневаться, что в момент, когда останемся одни, мы будем заниматься отнюдь не обсуждением искусства.
Он притянул ее ближе. Мелодия изменилась, но он не отпустил ее, а продолжал медленно двигаться в такт музыке вместе с Габи.
— Но мы, — сказала она, — рассматриваем картины.
— Конечно, — сказал он, не отрывая глаз от нее. — Прикоснитесь к моему лицу, Габриэлла.
— Что?
— Я хочу, чтобы вы нежно коснулись моего лица. Я хочу, чтобы вы провели пальцами по щеке и подбородку и по моей груди…