Хотя кто бы говорил, конечно…
В последний раз оглянувшись на резиденцию, я раздраженно топнула ногой и решительно пошла прочь.
Я и сама прекрасно со всем справлюсь. До сих пор справлялась.
* * *
Закат угадывался скорее по тому, что теперь мерно светился скучным грязно-белым светом только один край неба, нежели по привычным ярко-алым сполохам на западе. Искореженные ветви над головой скрывали и это скудное сияние, шелестя темной листвой; приходилось постоянно всматриваться себе под ноги, чтобы в сероватых сумерках не пройтись по какой-нибудь змее: этих гадов здесь оказалось бесчисленное множество — они преспокойно переползали дорогу или дремали в подлеске, не обращая внимания на раздавленных каретами родственников посреди проезжей части.
Ноги гудели и ныли: чужие сапоги, решив подтвердить правоту небезызвестной песни, беспардонно натерли пятки и, кажется, ступни — и это не считая того, что последний раз передвигаться пешком мне доводилось на новогодние праздники (нет, не будем вспоминать, к кому я бежала сломя голову через полгорода), с которых минуло неполных девять месяцев. А лес все никак не кончался.
Вдогонку за мной отправили две кареты и один пеший отряд из четырех человек; все они, пользуясь тем, что дорога не разветвлялась и от нее не отходило ни единой тропки, по очереди обогнали меня часа два назад — я преспокойно переждала все в том же подлеске в компании недовольно шипящих, но, слава Богу, не нападающих змей. Что мне, впервой, что ли, среди них торчать — я на последней фирме два года проработала, а эти хотя бы людьми не прикидываются.
Ночь подкрадывалась плавно, маленькими шажочками, по чуть-чуть; я даже не сразу заметила, как стемнело. Нужно было искать временное спальное место.
Проклиная похитителей, забывших прихватить мой сотовый, чья подсветка мне определенно не помешала бы, я бодро двинулась чуть в сторону от дороги, решив облюбовать более-менее удобное дерево. И каким только чудом не прошлась по змее?..
Как назло, подходящих деревьев все никак не попадалось: у тех, что имели ветки близко к земле, толщина ствола немногим превосходила мою руку, а их более устойчивые коллеги казались совершенно неприступными. Углубляться в чащу я побоялась: не такой я великий следопыт, чтобы потом вернуться к дороге, а сдохнуть посреди чужого леса отчего-то не улыбалось.
Я остановилась, вглядываясь в шелестящую тьму впереди, и до боли прикусила губу, чтобы не разреветься от беспомощности и отчаяния. Что теперь делать-то? Я слишком устала, чтобы идти дальше, но не ложиться же просто так спать на землю — мигом простыну, ибо иммунитет с детства оставляет желать лучшего, а костер развести не получится: начать с того, что я этого делать не умею, и закончить тем, что поджигать, собственно, нечем. Но что тогда?