1
Поздно ложась спать, Варя поздно и вставала: завтрак ей подавали в постель не раньше двенадцати. И Роман Трифонович позволил себе подняться на час позже: в восемь вместо обычных семи. Попивая крепкий кофе, просматривал бумаги, которые по утрам лично доставлял старший конторщик. Так уж было заведено: Хомяков на работе не щадил ни себя, ни своих служащих. А дворецкий Евстафий Селиверстович Зализо обычно стоял рядом, опытно — не под руку, не в момент чтения — докладывая дела домашние.
— Барышню и ее горничную с вечера не видел, не спускались они, Роман Трифонович.
— Не буди, пусть обе отоспятся, молодые еще. Набегались в коронацию.
Евстафий Селиверстович степенно склонил голову.
— Видать, крепко спят с устатку-то. И грохот не разбудил.
— Ну, я-то как раз от грохота и проснулся.
— В семь часов сорок пять минут все пожарные части подняли по общей тревоге.
— Пожар, что ли?
— Узнавал. Пожаров нет, на Ходынское поле помчались. Говорят…
— Чего замолчал? — усмехнулся Хомяков.
— Слух непроверенный, потому и замолчал. Так что, как изволите.
— Ну и что за слух?
— Говорят, несчастье там большое, — понизив голос, сказал Зализо. — Людей подавили, говорят.
— Много?
— Говорят, небывало как.
— Любим мы преувеличивать. — Роман Трифонович подписал три письма, вложил в конверты. — Скажешь посыльному, чтобы развез по адресам. У меня — две деловые встречи. Вернусь к четырем.
Встречи были следствием вчерашних антрактных знакомств, которые следовало закрепить. Обе прошли удачно, Хомяков был доволен и возвращался домой в начале пятого с улыбкой.
У особняка растерянно топтался молодой человек в тесноватом гимназическом мундирчике.
— Ваня? Добрый день. Надюшу ждете?
— Мы утром условились встретиться, но их нет до сих пор.
— Проспала, вероятно. Проходите, сейчас разыщем.
— Трупы видел, Роман Трифонович, — тихо и очень озабоченно сказал Ваня, когда они шли к подъезду. — Целый воз трупов. Синие все. И оборванные какие-то.
— Целый воз?
— Говорили, что с Ходынского поля.
— Не сообщайте этого дамам.
— Как можно, Роман Трифонович…
— Нади нигде нет, — вместо приветствия сказала Варя, едва заметив почтительно поклонившегося Каляева. — Ни ее, ни Фенички.
— И не завтракала?
— Их никто не видел. — В голосе Вари уже слышались нотки тревожного раздражения. — Понимаешь, никто.
— Проходите в гостиную, Ваня. — Роман Трифонович проводил неожиданного гостя и тотчас же вернулся. — Она говорила, куда собирается идти?
— Она ничего мне не говорит. — Варя нервно ходила из угла в угол. — Избаловал девчонку. Непозволительно избаловал.