— Проси, — сказал Роман Трифонович. — И сообщи Надежде Ивановне, что у нас гость.
— Не придет, — вздохнула Варвара.
— Придет! — отрезал Хомяков.
И встал, поскольку в распахнутую дверь вошел еще достаточно стройный господин лет сорока пяти с посеребренными легкой сединой висками. Молча поклонился, приветливо улыбнувшись.
— Искренне рад, Викентий Корнелиевич, — сказал Хомяков, пожимая руку гостю. — Моя супруга Варвара Ивановна.
Вологодов учтиво поцеловал хозяйке руку, дружески раскланялся с генералом и сел в предложенное кресло.
— От вашего дворца снаружи веет очарованием Мавритании, а внутри — искренностью русского гостеприимства.
— Благодарю, — улыбнулась Варя.
— Мы старались, — проворчал Роман Трифонович: ему не понравился заранее сочиненный комплимент. — Слава Богу, сюда перестали ходить ротозеи.
— Американцы утверждают, что реклама — двигатель торговли, — сказал Федор Иванович. — Признайся, ты думал об этом, Роман Трифонович.
— Просто был счастлив, что наконец-то могу исполнить обещание. — Хомяков весьма озорно подмигнул супруге. — Что слышно в высших московских сферах, Викентий Корнелиевич?
— Кажется, Петербург намеревается переселиться в Москву. Так что самое время учиться играть в белот.
— Любимая игра петербуржцев?
— Любимая игра государя. Говорят, он ежевечерне играет с Александрой Федоровной хотя бы одну партию.
— Нашествие Петербурга создаст огромные трудности не только для вас, Викентий Корнелиевич, но и для меня. — Генерал решил, что пришла пора брать быка за рога. — Достойно разместить великих князей, иностранных царствующих особ, многочисленных послов, сановников, петербургскую знать, не говоря уж о представителях дворянства, земств, иноверцев, — задача неблагодарная и весьма сложная. Есть, над чем поломать голову.
— Может быть, мы начнем ломать наши головы завтра, в присутствиях? — улыбнулся Вологодов.
Появилась Надежда. Ее представили гостю, вежливо прикоснувшемуся к протянутой ею руке. После чего она села, слушала внимательно, вовремя улыбалась, но помалкивала. Вскоре попросили в столовую, где разговор несколько оживился.
— Я всегда побаивалась толпы, — говорила Варя. — Может быть, потому, что выросла в тихой, спокойной, патриархальной провинции. Мне просто страшно представить, что будет твориться в Москве во время коронационных торжеств, бесконечных парадов и любопытствующих толп на улицах. И… и, признаться, мне как-то не по себе.
— В Москве будет сплошной карнавал, сестра, — сказал Федор Иванович. — А карнавал всегда праздник. Не так ли, Викентий Корнелиевич?