— Да кто же с тобой спорит, кто спорит, — вздохнул Федор Иванович: упоминание о «белом генерале», кажется, не очень-то пришлось ему по душе. — Ты сказал то, что само собой разумеется, зачем же сотрясением воздухов заниматься?
— Знаешь, порою это просто необходимо. В застойном воздухе уж и дышать-то нечем стало. Реформы тихохонько свернули, а что получили? Забыл голод девяносто первого? Вот чем оказался весь наш «особый путь».
— Ну, это, так сказать, случайное явление, — проворчал Федор Иванович. — Это крайность, зачем же ее принимать в расчет?
— А голод был страшным, — вздохнула Варвара. — Я знаю, в Комитете помощи голодающим работала.
— Зато кирасир с гусарами развели, — непримиримо проворчал Хомяков.
Беззвучно вошел Евстафий Селиверстович.
— Кушать подано, господа.
За обедом поначалу все чувствовали себя несколько неуютно, как то всегда бывает даже после незначительных семейных размолвок. Однако за десертом поднаторевший в сглаживании острых углов когда-то боевой, знаменитой скобелевской выучки офицер, а ныне — придворный генерал Олексин первым решился взять разговор в свои руки.
— Вчера на совещании великий князь Сергей Александрович наконец-таки утвердил план сооружений на Ходынском поле для народного гулянья. Будет построено сто пятьдесят буфетов для раздачи подарков, двадцать бараков для бесплатного распития пива и вина, два балагана для представлений, а также эстрады для оркестров, карусели, качели и прочее.
— Что же входит в царский подарок? — спросил Николай.
— Обливная кружка с царским вензелем и датой коронации, сайка, кусок колбасы, немного конфет и орехов.
— Негусто, — усмехнулся Роман Трифонович.
— Да, но ты умножь это на четыреста тысяч.
— Умножил. Платочки, во что дар сей щедрый завернут будет, я поставлял.
— Господа, вы опять начинаете? — безнадежно вздохнула Варвара.
— А хватит ли четырехсот тысяч подарков? — спросил Николай. — Москва велика.
— С избытком, — уверенно сказал Федор Иванович. — Для народа главное — развлечения.
— Хлеба и зрелищ требовал еще плебс в Риме, насколько мне помнится, — заметил капитан. — Отсюда следует, что мы просто шествуем проверенным классическим путем?
— Традиционное заблуждение русских правителей — в перестановке этих требований: «зрелищ и хлеба!» — несогласно проворчал Роман Трифонович. — Не в этом ли заключается пресловутый особый путь России, генерал?
— О, Господи, — сказала Варвара и встала. — Извините, но я удаляюсь, господа.
Она вышла.
— Вот и Варенька не выдержала, — вздохнул Николай.
Хомяков поднял палец, и два шустрых молодца в униформе, расшитой галунами, тут же наполнили бокалы.