Стояли большие, тяжёлые столы… В центре стола углубление, в углублении – чернильница, так называемая непроливашка, на столе груда пёрышек на палочках и стопка бланков. Почему пёрышек? А потому что их никто не разворовывал. Эта дрянь была никому не нужна. Положили бы даже плохие шариковые ручки – их бы растащили. Шариковые ручки даже верёвками привязывали. Так уносили вместе с верёвкой. А перо кому могло понадобиться? Что с ним было делать? Если его воровать, то весь перепачкаешься, сунешь в карман – проткнёшь подкладку. К тому же если воровать перо, то надо было брать и чернильницу. А она была закреплена, мы проверяли.
Все эти перья и чернильницы были делом неудобным. Бланки тоже. Они же были тоненькие, хлипкие. А перья железные, царапучие, плохие. Чуть зацепишься пером за бланк, тут же расплывалось пятно. Нужно было с десяток бланков извести, прежде чем удавалось написать короткую телеграмму. Как хорошо, что теперь этого ничего не надо…
Но в самих этих пёрышках и чернильницах, в этих массивных столах, в названиях – Главпочтамт, Центральный телеграф, Переговорный пункт – чувствовался дух уходящих эпох. Эпох несуетных, неторопливых. В этих предметах и словах грезились гимназисты и гимназистки. Гимназисты с рядами медных пуговиц и в фуражках, гимназистки все благонравные и благообразные. А ещё чудились бубенцы почтовых троек, верстовые столбы, слышались такие слова, как депеша, дипкурьер, фельдъегерская служба, чувствовался волнующий запах сургучных печатей, которые теперь упразднены. От этих слов, от этих предметов веяло дымом летящего по просторам курьерского поезда… Хотя, если разобраться, курьерский поезд это не что иное, как обычный почтовый поезд. Но звучит-то по-другому! Курьерский поезд!
А когда-то, хоть это было совсем недавно… Приходил в столицу пассажирский поезд. Или из столицы в курортный городок… Выходили люди на перрон. Суета, шум, чемоданы, встречающие, дети… Но очень многие отцы семейств сразу же спешили к почтовому отделению вокзала, чтобы дать телеграмму: мол, доехали хорошо. Выстраивалась очередь, не хватало бланков и пёрышек. Суета.
Как хорошо, что теперь этого ничего не нужно. Вышел из вагончика на перрончик, достал телефончик и послал эсэмэсочку, что доехали хорошо. Да, собственно, и этого не нужно. Можно же ехать всю дорогу и слать эсэмэски: мол, еду отлично, да ещё отправлять фотографии, где еду, с кем и чем при этом занимаемся.
Телеграмма была делом неудобным, хлопотным… Сейчас во многих странах уже упразднены телеграммы. Но где-то ещё остались. И если есть возможность дать телеграмму, то лучше поспешить это сделать, чтобы потом сказать детям или внукам: «Были времена, когда я давал телеграмму».