Она поняла.
— Негодяй! Это ты его убил, а он не был моим любовником! Я не знала этого человека… никогда не видала его… Каков он был собою? Наверно, молод, красив?.. И ни в чем не повинен!.. А ты убил его, негодяй! Негодяй!
Она лишилась сознания. Но и в обмороке, так походившем на смерть, она чувствовала, как, вместе с ужасом, ее заливает волною страсть. Она наполовину пришла в себя: из-под отяжелевших век показались белки глаз, грудь вздымалась, бессильно повисшие руки искали любовника. Она сжала его в своих объятиях, впилась ему в тело ногтями и, прильнув судорожно раскрытым ртом, запечатлела на его губах самый немой, самый глухой, самый долгий, самый скорбный и самый восхитительный из поцелуев.
Она тянулась к нему всем телом, и чем ужаснее, беспощадней и свирепей он ей представлялся, чем больше обагрял он себя кровью своих жертв, тем сильнее жаждала она его.
Двадцать четвертого брюмера >{417}, в десять часов утра, когда лучи солнца, окрасив небо в розовый цвет, уже разгоняли холод ночи, в бывшую церковь варнавитов явились граждане Гено и Делурмель, делегаты Комитета общественной безопасности, и потребовали, чтобы их провели в Наблюдательный комитет секции, в залу капитула, где находился в это время гражданин Бовизаж, подкладывавший поленья в камин. Но из-за его маленького роста вошедшие не сразу заметили его.
Надтреснутым, слабым, как у большинства горбунов, голосом гражданин Бовизаж предложил делегатам присесть и заявил, что он к их услугам.
Гено спросил его, не знает ли он бывшего дворянина дез Илетта, проживающего близ Нового моста.
— Это субъект, которого мне поручено арестовать,— прибавил он.
И он предъявил приказ Комитета общественной безопасности.
Бовизаж, порывшись немного в памяти, ответил, что не знает никого по имени дез Илетт; что подозрительная личность, носящая эту фамилию, возможно, даже не живет в их секции: ведь некоторые участки секций Музея, Единства, Марата и Марселя тоже расположены близ Нового моста; что если этот человек и живет в их секции, то не под именем, которое обозначено в приказе Комитета, но что тем не менее он будет немедленно разыскан.
— Не будем терять времени! — сказал Гено.— Нашу бдительность пробудило письмо одной из его сообщниц, которое было перехвачено и доставлено в Комитет еще недели две тому назад, но гражданин Лакруа только вчера вечером получил возможность ознакомиться с его содержанием. Мы завалены доносами: они поступают отовсюду и в таком изобилии, что мы не знаем, за кого раньше приняться.
— Доносы стекаются и к нам, в Наблюдательный комитет,— не без гордости ответил Бовизаж.— Одни доносят из чувства гражданского долга, другие — ради награды в сто су. Есть много детей, которые доносят на родителей, зарясь на наследство.