— Здравствуй! — сказал он. — Ты дома? Пойдём купаться! Знаешь, какая тёплая вода! Ну пойдём… Да?
Он говорил, пританцовывая на пороге, и смотрел весёлыми влажными глазами. И только в глубине этих глаз была виноватинка: «Ты не вспомнишь обиду?»
А обиды у меня и не было. Была только радость, что он вернулся.
И мы, конечно, пошли купаться на пруд, к плотине, где уже собрались все мальчишки с нашей улицы. По краям тропинки цвела белая кашка, отчаянно звенели кузнечики, а в небе стояли жёлтые кучевые облака, похожие на дирижабли.
Володька прыгал впереди и порой оглядывался. Виноватинки в глазах ещё не совсем исчезли.
Я улыбался ему и вспоминал сон. Хороший сон про возвращение в детство. Про то, как грустно бывает расставаться с другом, но тут уж ничего не поделаешь. Раз у него страна, где не доиграна битва и где он оставил свою трубу.
А может быть, он всё-таки вернулся бы?
Я тоже порой ухожу в далёкую страну, где живёт мой друг Алька Головкин из четвёртого «А» и пружинит под ногами деревянный тротуар, и сосновые кораблики с клетчатыми парусами плывут к дальним архипелагам. Там сколько хочешь можно ходить по колено в траве, запускать с крыши бумажного змея и воевать с пиратами. Там всегда выходишь победителем из поединка со злом, потому что нет оружия сильнее, чем деревянная шпага.
Но ведь я возвращаюсь. К Володьке. Ко всем.
Конечно, если бы сделать, чтобы никакие ветры, никакие годы не, разделяли друзей! Вот здорово было бы! Бели бы время не отнимало у человека детство… А может быть, это можно сделать? Если очень постараться?
— Если постараться, всего добьёшься. Да, Володька? — опросил я.
— Нет, — сказал он, даже не обернувшись. — Не всего.
— Почему?
— Нипочему. Не всего, вот и всё.
— Например? — начал я раздражаться.
— Например, попробуй загнать муху в мыльный пузырь и чтобы он не лопнул.
Я обиделся, но он даже не заметил. Потом я перестал обижаться, и мы купались, пока не перемёрзли до крупной дрожи. Тогда мы пошли дамой.
Я насвистывал сигнал, который запомнился мне во сне: «Та-а-та-та та-та…»
— Это ты «исполнение» свистишь? — вдруг спросил Володька.
— Что?
— Ну, сигнал. Я же знаю. Я два раза в лагере горнистам был. Это сигнал «Все исполняйте».
И он просвистел так же, как я, пять протяжных нот.
— Выдумываешь всё, — проворчал я.
— Пойдём напрямик, через парк, — сказал Володька.
— А куда ты идёшь? Вон где ворота!
Он вздохнул, удивляясь моей недогадливости. Отодвинул в заборе доску и показал: «Лезь».
По ту сторону забора, на опрокинутой мусорной урне, сидел рыжий котёнок с удивительно знакомой мордой.