Джон, тоже уставший, тяжело опустился на стул.
– Тяжелый денек, – заметил Генри, разглядывая свои ногти.
– Да уж. Но ночь была еще тяжелее. В смысле, прошлая ночь, – Джон закрыл глаза и запустил пятерню в рыжие волосы.
Я ничего не понимал.
– Вам разве не сказали? – изумился он.
Возникла пауза.
– Странно, – продолжил Джон.
– Парни, пиво налито, – громко позвал Фред.
Он посмотрел на нас, но, не увидев привычной беззаботности и оптимизма, вздохнул и покачал головой.
– Джон, – попросил я, – пожалуйста, окажи любезность.
– Какую?
– Не тяни резину, выкладывай все начистоту. Обойдемся без недомолвок.
Джон безучастно смотрел на кружку с пивом, будто не расслышал моих слов. Затем вынул из кармана сигареты и, не предложив нам, закурил.
– Помнишь, сколько пересудов ходило о так называемых шагах в нашем доме? – произнес он. – Бог свидетель: я никогда в них не верил. Но с недавних пор, должен признать, сам стал что-то слышать. Мне вспомнились предыдущие жильцы, жаловавшиеся на плохой сон. Разумеется, тогда та история выеденного яйца не стоила. Очевидно, папа по одному ему известной причине поднимался на чердак. Может, мечтал вновь встретиться с мамой, но даже не это важно. Аналогично можно объяснить и свет, который якобы многие видели. Так я думал всегда, но разговаривать с отцом – довольно щекотливое дело, сами понимаете. Однако никто не может находиться в двух местах одновременно.
Я вздрогнул. Генри молча сидел на стуле. Его лицо ничего не выражало.
– Около девяти часов, – рассеянно продолжал Джон, – мы с Латимерами пили кофе в салоне, как раз под чердаком. Тебе разве твой отец не рассказывал? – внезапно повернулся он к Генри.
– Совсем невнятно, – смущенно ответил тот. – Только что-то пробурчал о некоем странном происшествии, которое доказывало то или се. Но без подробностей.
Заинтригованный, Джон посмотрел на него.
– Так вот. Мы пили кофе: Латимеры, мистер Уайт, я и папа. У нас зашел разговор о тех самых шагах, когда внезапно они и раздались. Кто-то явно расхаживал туда-сюда этажом выше. Побродит-побродит и успокоится. Но отец сидел прямо передо мной. Моя теория рассыпалась в пух и прах.
Всех буквально накрыло волной ужаса. Папа съежился на стуле, побледнел и задрожал. Элис бросилась к Патрику. Мистер Уайт умудрился разбить кофейную чашку и не заметить этого – так и сидел, изящно держа ручку пальцами. Только я не потерял голову: быстро выбежал в коридор и кинулся наверх, изо всех сил стараясь не шуметь.
На чердаке я тоже слышал шаги, но недолго. И все же, до того как они стихли, область поисков удалось сузить. Звук раздавался слева от лестницы.