— Ничего страшного! Так и должно быть. Мужчины потерпят! Тем более из-за такой прекрасной спасительницы.
Через пять минут женщины спускались по лестнице, и оборотни тут же повернули головы, чтобы впасть в оцепенение. Первым очнулся Алекс, кинувшись к обворожительной незнакомке, которую он никогда бы не принял за милую девочку, принесенную им в свою комнату.
— Ты прелестна! — восхищенно произнес он, предлагая свою руку.
— Спасибо, — вежливо ответила девушка.
Дарен все это время поедал глазами измененную Валенсию, стараясь держать себя в руках и не рявкнуть на лучшего друга с большим пожеланием ему провалиться куда-нибудь. Но… решив не пугать девушку внутри этой утонченной и восхитительной женщины, он пошел следом за ней и Алексом, прошептав Сарите, что она выше всяких похвал.
Ужин прошел замечательно. Валенсия внимательно слушала информацию о законах и правилах в судебном дворце. А когда они переместились в гостиную, Дарен поведал Вали в точности, как выглядела солодея, рассказал про всевозможные выходы и входы во дворец и немного о представителях закона, красных кардиналах: субординацию и нормы поведения.
На часах пробило одиннадцать часов вечера, и девушка уже из последних сил слушала возможные варианты ее побега.
— Валенсия, ты устала? — с ноткой переживания спросил Дарен.
— Простите, просто я…
— Конечно, устала! — сказал Алекс и тут же подошел к ней. — Завтра на всякий случай обсудим то, что осталось непонятно, и будем готовы к встрече с Хантером, а сейчас — отдыхать.
— Спасибо! — вежливо сказала Валенсия, чувствуя, что уже умирает от желания закрыть глаза.
— Спокойных снов, девочка! — нежно сказал Дарен, зная, что Вали уже почти спала и не слышала его.
Алекс взял девушку за руку и телепортировал в ее комнату. Когда он исчез, Валенсия счастливо улыбнулась и, сняв нежное и мягкое платье, определила его в шкаф. Как только ее голова коснулась подушки, девушка моментально уснула.
…Констанция со слезами на глазах лежала в кровати, дрожа всем телом, и хрипела:
— Умоляю, дай мне взглянуть на нее. Один… раз. Я хочу… взглянуть на свою девочку.
— Нет, — ненавидя себя за такое отношение к умирающей женщине, прорычала Ринория. Но мысль, что она будет королевой, грела сердце, поэтому она старалась перебороть щемящее чувство жалости к бывшей ненавистной подруге.
— Умоляю…. Заклинаю… Один раз… На несколько секунд.
Ринория запеленала ребенка и, посмотрев, как маленькая девочка морщит носик и кривит губки в поисках молока матери, решила быть доброй. Она поднесла Констанции ребенка и положила ей на руку.