– Почему вы сказали, что очень интересно наблюдать за людьми, когда они ссорятся? – спросила я, пытаясь переменить тему разговора.
– Потому что такие моменты обнажают душу человека. – Норберг чуть пожал плечами, как будто удивленный, что надо давать объяснения. Выразительно посмотрел на Ричарда, который, раскрасневшийся от злости, что-то втолковывал матери, безмятежно прихлебывающей вино поочередно то из одного бокала, то из другого. Добавил: – Вот смотрите. Ричард Эшрин. Безусловно, очень достойный человек, на чью долю выпало множество в высшей степени неприятных испытаний. Любой другой на его месте давным-давно разорвал бы всяческие отношения с матерью, которая долгие годы мирилась с дикими выходками своего мужа. А он по-прежнему любит ее и пытается спасти. – Хмыкнул и жестокосердно завершил: – Правда, это бесполезно.
– Ричард собирался отвести мать к целителю, – пробормотала я, слегка покоробленная словами Норберга.
– Вы сами-то верите в то, что Аннабель Эшрин согласится на это? – Норберг покачал головой. – О нет. Она найдет тысячу и одну причину, чтобы этого не делать. Ей нравится эта жизнь. Нравится, что сын постоянно опекает ее. В конце концов, нравится смотреть на мир через бокал с вином.
Я промолчала. Кто я такая, чтобы спорить с прославленным менталистом, который видит все мысли человека? Но я все-таки надеюсь, что Норберг ошибается, и однажды Аннабель найдет в себе силы отказаться от алкоголя.
– Вы знаете, я люблю балы, – задумчиво проговорил Норберг и обвел зал взглядом.
– А я – нет, – буркнула я, выразительно передернув плечами. – Что в них хорошего?
– Ну разве вам не любопытно полюбоваться на высший свет Гроштера? – мягко возразил Норберг. – Поверьте, Агата, балы – это своего рода ярмарки тщеславия и лжи. Любовницы болтают с женами, словно лучшие подружки. Заклятые враги улыбаются и пьют за здоровье друг друга. Глупцы спорят о политике. А те, кого вот-вот ждет суд о банкротстве, сорят деньгами.
– Мерзость какая, – фыркнула я. – Теперь мне балы тем более не нравятся.
Норберг посмотрел на меня. На его губах играла какая-то странная улыбка.
И вообще, что он привязался ко мне? Ни за что не поверю, что я представляю для него хоть какой-то интерес.
– Я хочу сделать вам подарок, – вдруг проговорил он.
– Не надо, – испуганно попросила я и попятилась.
Да что ему от меня надо-то? Еще и одарить чем-то вздумал. Куда там Фарлей запропастился? Не видит, что ли, что мне нужна его помощь!
– Вы это оцените, – заверил меня Норберг и вдруг взял меня за руку.
Первым моим порывом было одернуть ее и все-таки рвануть бежать. Но я не успела этого сделать.