– Увидимся в магазине, брат! Я его открою. Спокойной ночи, Саманта! – И Тим уходит в темную ночь.
Несколько минут мы с Джейсом стоим на пороге и смотрим. Вот Тим включает фары, и «джетта» движется по подъездной дорожке. Молчание затягивается.
– Сэм, вдруг у папы серьезная черепно-мозговая травма? Вдруг он в коме? Вдруг он никогда не проснется?
– Пока мы не знаем, насколько все серьезно, – отвечаю я.
Пожалуйста, пусть ничего серьезного не обнаружат! Ну, пожалуйста!
Джейс наклоняется и снимает носок:
– Сэм, тут же голова. Дело наверняка серьезное. У папы с мамой нет медицинской страховки. Только мы, дети, застрахованы.
Я зажмуриваюсь и тру себе лоб, словно так проще осмыслить слова Джейса.
– Они прошлой весной от нее отказались, – тихо сообщает мне Джейс. – Я слышал их разговор… буквально несколько фраз. Мол, они оба здоровы, сравнительно молоды, хронических заболеваний нет. Ничего серьезного. – Джейс скидывает вторую кроссовку, и она с грохотом валится на пол. – Так было тогда, а сейчас все серьезно.
Я качаю головой и сглатываю. Мне нечего сказать ни в утешение, ни вообще.
Джейс выпрямляет спину, берет меня за руку и ведет на лестницу.
Комнату Джейса мягко озаряет ИК-лампа в клетке Волдеморта, слабое красное сияние едва освещает другие клетки. Пахнет землей, зеленью, свежими опилками; тишину нарушает шорох колеса, которое вертит хомяк.
Джейс включает прикроватную лампу, кладет сотовый на тумбочку. Кошка Мазда лежит посреди кровати, подняв лапы кверху; ее Джейс отодвигает к изножью. Он достает из комода белую футболку и протягивает мне.
– Сэм! – шепчет он, поворачиваясь ко мне, красивый растерянный мальчик.
Я дышу ему в шею, роняю футболку на пол, когда руки Джейса ложатся мне на пояс, притягивают к себе так близко, что я чувствую, как его сердце бьется рядом с моим.
Это неправда, я просто выдумываю, поэтому льну к Джейсу губами, руками, всем телом изливаю на него свою любовь. Я отторгаю тихое «Шор-роад», мамино «Господи!», спокойный голос Клэя и страшный удар. Свои фантазии я складываю, оборачиваю пузырьковой пленкой, обвязываю изолентой и убираю подальше.
Мы и прежде торопились, желали испытать все, что только можно, но никогда так не неистовствовали. Джейс тянет меня за топ, я вожу ладонями ему по бокам, чувствую его трепет и напряжение, его губы согревают мне шею, мои пальцы запутались у него в волосах… Получается отчаянно, судорожно, но облегчение наступает, глухая ночь наполняется силой жизни.
Потом Джейс устало кладет мне голову на плечо и тяжело дышит. Какое-то время мы молчим, потом он спрашивает: