Да, и она была молода, невинна и очень красива. Но если она закрывала лицо, откуда убийце было об этом знать?
– Он ее видел раньше, – вырвалось у Маркуса непроизвольно.
Части головоломки начинали складываться, как на той картине Караваджо, что хранится в церкви Сан-Луиджи деи Франчези; картине, перед которой началось его обучение.
В картину поместились все. Корнелиус Ван Бурен, монахиня, которая шепнула ему: «Hic est diabolus». Батиста Эрриага, святой Михаил Архангел, старуха из Кивули, даже Клементе.
«Ищи аномалию, Маркус», – говорил наставник. И Маркус нашел ее.
На этот раз аномалией был он сам.
«Здесь есть небольшая обитель, очень строгих правил, сразу за лесом», – сказал тогда Клементе. И Маркус направился туда.
Вскоре лес поредел, и показалось приземистое серое здание строгих очертаний. В оконных стеклах виднелся желтоватый свет, словно горели свечи. И медленно, размеренно двигались тени.
Пенитенциарий подошел к двери и постучал. Очень скоро загремели засовы, и дверь отворилась. Лицо монахини было закрыто черной тканью. Она взглянула на Маркуса и тут же отошла в сторону, давая пройти: его как будто ждали.
Маркус вошел, сестры перед ним выстроились в ряд. Он сразу понял, что, глядя на окна, не ошибался. Свечи. Приняв решение уйти из мира, отрезать себя от человечества, монахини отказались от любых технологий, облегчающих жизнь. И подумать только: эта обитель молчания, существующая вне времени, находилась посреди Ватикана, в центре такой огромной, хаотичной столицы, как Рим.
«Выбор этих сестер понять нелегко, многие думают, что можно творить добро среди людей, вместо того чтобы затворяться в стенах монастыря, – рассуждал тогда Клементе. – Но моя бабушка всегда говорила: „Ты и не представляешь, сколько раз эти сестрицы спасали мир своими молитвами“».
Теперь Маркус знал: это правда.
Никто не показал ему, куда идти. Но едва он двинулся, как сестры стали расходиться по очереди, одна за другой, указывая направление. Так его довели до лестницы. Маркус взглянул наверх и стал подниматься. Мысли роились в голове, но теперь все они обрели смысл.
Смех Эрриаги… «Ты никогда не будешь жить, как все. Ты не сможешь стать другим. Ты такой, как есть. Это твоя природа». Маркус продолжал видеть аномалии, знаки зла. В этом его талант и его проклятие. И он никогда не смог бы забыть разрубленное тело монахини. Ван Бурен оставил слишком много трупов по всему миру, рано или поздно Маркус непременно наткнулся бы на него. И потом – это его природа, он не умеет ничего другого. «Ты вернешься». В самом деле, он вернулся.