Сандра прервала связь, но так и стояла с мобильником в руке, не сводя с него глаз. С ней правда все в порядке? Теперь уже не Макс, а она сама задавала себе этот вопрос. Но и себе самой, точно так же, как и ему, не смогла ответить.
День выдался очень длинный, было уже поздно. Но никто из команды Моро не покинул бы здания, не отдав все силы расследованию, которое теперь касалось гибели двоих коллег.
Сандра уже собиралась направиться к лифту и вернуться в оперативный штаб ЦОС, как вдруг увидела, что на одном из пластиковых стульев, предназначенных для посетителей, все еще сидит мать Джорджо Монтефьори. Сидит спокойно, собранно, чего-то ожидая. И на коленях у нее – пластиковый пакет, который она пыталась вручить Моро несколько часов назад.
Сандра отвернулась из страха, что женщина видела ее с комиссаром и сейчас обратится к ней. Вызвала лифт. Но когда двери открылись, не вошла. Двери закрылись, а Сандра повернулась к женщине:
– Добрый вечер, синьора Монтефьори, меня зовут Сандра Вега, я – сотрудник ЦОС. Могу я вам чем-то помочь?
Женщина слабо, неуверенно пожала руку, которую Сандра ей протянула, все еще не веря, что кто-то обратил на нее внимание.
– Я просила ваших коллег помочь, они мне велели подождать, но я больше ждать не могу, – стала она оправдываться.
Говорила она каким-то отрешенным тоном. Сандра боялась, что женщина вот-вот лишится чувств.
– Кафе в квестуре уже закрыто, но есть автоматы: может, вам стоит что-нибудь съесть?
Женщина глубоко вздохнула:
– Потерять сына – большое горе.
Сандра не поняла, какая тут связь, но женщина продолжала:
– Но, по правде говоря, это прежде всего тяжело. – Во взгляде ее читалась горечь, но также и ясное сознание. – Тяжело утром вставать с постели, тяжело подниматься на ноги, даже ходить в туалет или смотреть на стену. Когда я сижу, уткнувшись в стену, мне тяжело поднимать и опускать веки, представляете?
– Представляю, – кивнула Сандра.
– Тогда незачем спрашивать, стоит ли мне что-нибудь съесть, лучше выслушайте то, что я должна вам сказать.
Сандра поняла, что этой матери нужно не сочувствие, но внимание.
– Хорошо, я вас слушаю, говорите.
Женщина показала пластиковый пакет:
– Произошла ошибка.
– Ошибка? Не понимаю…
– Я попросила, чтобы мне вернули личные вещи Джорджо.
– Да, знаю. – Сандра вспомнила прозрачные полиэтиленовые чехлы вроде тех, что выдают в прачечных, и в них – аккуратно сложенная одежда Дианы и ее парня. Моро показал ей пакеты и сказал тогда, что мать Джорджо требует, чтобы ей вернули вещи сына. Комиссар еще расценил такую настойчивость как психическое расстройство, вызванное горем утраты.