– Зачем ты рассказал мне обе истории? – спросил Маркус, уже угадывая ответ.
– Затем, что народ веками с упоением рассказывал и ту и другую. Атеисты, понятно, предпочитали более мрачную. Верующим нравилась первая… но и второй они не отвергали, ибо человек по природе своей тянется к тайне зла. Но речь вот о чем: ты в которую веришь?
Маркус немного подумал.
– Нет, настоящий вопрос вот какой: может ли что-то доброе родиться из чего-то злого?
Клементе, казалось, был удовлетворен ответом.
– Добро и зло – категории, не поддающиеся определению. Зачастую приходится устанавливать, где одно, а где другое. И судить об этом – нам.
– Судить нам, – повторил Маркус, усваивая урок.
– Когда ты увидишь сцену преступления, где, может быть, пролилась невинная кровь, тебе не следует останавливаться на «кто» и «почему». Нет, ты должен вообразить совершившего преступление в прошлом, которое и привело его сюда; представить себе тех, кто любит его или любил. Ты должен представить себе, как он смеется, как плачет; каков он в счастье и в горе. Малышом, на руках у матери. Взрослым, когда он идет в магазин или садится в автобус, спит или ест. И когда любит. Потому что любой человек, даже самый ужасный, умеет любить.
Маркус усвоил урок.
«Чтобы поймать злодея, нужно понять, каков он в любви».
7
Комиссар Моро ехал по объездной дороге на автомобиле без номеров.
На таких машинах без отличительных знаков полицейские осуществляли слежку или сидели в засаде, не боясь, что их вычислят. Большей частью использовались машины, которые прежде были связаны с совершением преступлений, а потому конфискованы. И поступили в распоряжение полиции.
К примеру, автомобиль, который вел Моро, раньше принадлежал наркоторговцу. На первый взгляд лимузин как лимузин, но на самом деле машина была снабжена мощным мотором, а в багажнике имелось двойное дно, где таможенники и обнаружили пятьдесят килограммов чистейшего кокаина.
Моро вспомнил про это двойное дно и решил: если уж нужно что-то вывезти так, чтобы это не бросалось в глаза, такой автомобиль идеально подходит.
Из здания полицейского управления на улице Сан-Витале он вышел через служебный вход, чтобы не нарваться на журналистов. Те охотились за ним, желая получить заявление для печати и одновременно ставя ему в вину гибель двоих полицейских. По обыкновению, комиссар не придавал газетной шумихе особого значения, на протяжении своей блестящей карьеры он не раз оказывался в центре внимания прессы и становился предметом дискуссий. Такова цена известности, пусть самолюбие и страдает по мелочам. Но сейчас – другое дело. Если журналисты пронюхают, что именно он пытается утаить с такими предосторожностями, придется заплатить высокую цену.