Маркус почувствовал глубокую жалость.
– Но об этом преступлении – ни слова в твоем досье.
Никола коротко рассмеялся:
– Девятилетнего не сажают в тюрьму, даже не судят. Препоручают социальным службам и отправляют в такое место, где взрослые пытаются понять, зачем ты это сделал и сделаешь ли снова. По-настоящему никто не стремится тебя спасти. Тебе делают промывание мозгов, пичкают медикаментами и успокаивают свою совесть, уверяя, что все это – для твоего блага.
– Как называлось то место? – спросил Маркус, почуяв какую-то связь с тем, что он ищет.
– Институт Кроппа, – тут же выпалил Никола и помрачнел. – Когда я застрелил отца, кто-то вызвал полицию. Меня заперли в одной комнате с психологом, но мы почти все время молчали. Потом за мной пришли, глубокой ночью. Когда я спросил, куда мы едем, агенты ответили, что это секрет. Заявили с улыбочками, что мне оттуда никогда не удрать. Но я и не собирался, поскольку не знал, куда мне еще податься.
Маркус заметил, как тень пробежала по его лицу: вместе со словами оживали воспоминания. Никола продолжал.
– За все годы, какие я провел там, в институте, я так и не узнал, где точно он находится. По моему разумению, место это могло располагаться где угодно, хоть на Луне. – Он помолчал. – Выйдя оттуда, я всегда себя спрашивал, происходило ли все это в действительности или только в моем воображении.
Последняя фраза Маркуса заинтриговала.
– Ты не поверишь, – горько рассмеялся Гави, потом продолжил серьезным тоном: – Мы как будто бы жили в сказке… Только выйти из нее не могли.
– Расскажи мне ее.
– Тот доктор, профессор Кропп, психиатр, выдумал эту штуку насчет «терапевтического вымысла», так он это называл. Каждому назначался персонаж и сказка, в зависимости от психической патологии. Я был стеклянным мальчиком, хрупким и опасным. Был мальчик пороховой, соломенный, воздушный…
– И соляной? – вставил Маркус.
– По сказке, он был умнее других детей, но именно поэтому все его избегали. Он делал еду несъедобной, при его приближении высыхали растения, увядали цветы. Он как будто разрушал все, к чему прикасался.
Неугомонный ум, рассудил Маркус.
– Какая у него была патология?
– Скверная, – отвечал Гави. – Расстройство сексуальной сферы, скрытая агрессия, заметная склонность ко лжи. Но все это сочеталось с высочайшим коэффициентом умственного развития.
Маркус подумал, что такое описание вполне подходит монстру. Неужели Никола и правда в детстве был с ним знаком? Может, так оно и есть, раз кто-то ударом ножа пытался заставить его замолчать.
– Кто был соляной мальчик?