— Вы можете закончить ваш сон в одно мгновение, — сказал Сальгадо. — Просто отдайте то, что должны. И все будет хорошо.
Гельмут промолчал и сделал еще один шаг назад.
— Наш друг не настроен на сотрудничество, — с деланой грустью хмыкнул Орловский.
— Заставляет нас идти на крайние меры, — ответил Сальгадо.
— Нехороший вы человек, Гельмут Лаубе, — добавил Орловский.
— Очень плохой, — кивнул Сальгадо и сделал шаг в сторону Гельмута.
— Не подходите ко мне, — повторил Гельмут.
— Кончайте ломать комедию, — сказал Орловский. — Ваше дело кончено.
Гельмут сделал еще несколько шагов назад. Сальгадо и Орловский, обеспокоенно переглянувшись, поняли, что он хочет сделать, и кинулись к нему. Но было поздно.
Гельмут резко развернулся, оттолкнулся ногами от земли и прыгнул вниз, раскинув руки.
Обрыв оказался выше, чем думал Гельмут. Намного выше.
Он летел вниз, почему-то совершенно не чувствуя паники, без замирания сердца, без сбивчивого дыхания. В полете он ощущал спокойствие и ясность ума.
Ему вдруг вспомнился репортаж, который он делал в московской школе плавания. Точно так же юные пловчихи прыгали с трамплина в бассейн — спокойно и собранно. В их движениях виделась торжественная легкость, и они были стройны и прекрасны, с сильными ногами, блестящими от воды на солнце, с прямыми спинами. Он закрыл глаза и представил себе эту картину во всех подробностях.
В здании бассейна тогда было жарко и душно, а от воды пахло хлором, и вокруг толпились корреспонденты, комсомольцы, родственники с цветами и конфетами.
А в голове звучала песня, которую пловцы хором исполняли перед началом соревнования. Он почему-то помнил каждое слово этой песни. И когда эти юные девицы прыгали в воду, Гельмут (тогда еще Сафонов) не смог удержаться, чтобы не напевать ее себе под нос.
Ветры над нами полощут
Шелка наших гордых знамен.
Идем мы на Красную площадь
В строю физкультурных колонн.
И было тепло и солнечно, и юные пловчихи, пройдя дистанцию, выбирались по лесенке из бассейна, сияли смущенными улыбками, снимали шапочки, выпуская растрепанные волосы.
Не зря мы себя закаляем,
Не зря свои силы крепим:
Мы клятву товарищу Сталину
И Родине клятву дадим.
Он сделал удачный кадр, сфотографировав стройную белокурую девицу как раз в тот момент, когда она сняла шапочку и случайно посмотрела в кадр. Это была Светлана Тихомирова.
Под небом ясным
Страны прекрасной
Сегодня мы гимнасты и пловцы,
А гром пусть грянет
И час настанет,
— Мы завтра Красной армии бойцы!
Над Гельмутом сомкнулась темная водная гладь, обдав его холодом и замедлив прыжок. Песня в голове замолкла. Теперь он тихо и размеренно погружался под воду. Ощущение нереальности происходящего вновь охватило его, когда оказалось, что он может спокойно дышать под водой и видеть, — правда, видеть было нечего.