Эвелин посмотрела на Грега и Престона.
— В данный момент я не исключаю любые возможности. Расследуется двойное убийство, а значит, рассматриваются все версии.
Фицпатрик схватился за спинку стула.
— Расследование ведешь не ты, а сержант Мерфи. И, да, вчера ты обвинила меня в убийстве. — Фицпатрик на секунду отпустил спинку стула, чтобы жестом указать на своего аспиранта. — Рассел может подтвердить!
— Так утверждает Хьюго, — парировала Эвелин.
— Но ты ему веришь.
— Пока я должна найти доказательства, так это или нет.
— Он психопат, и этим все сказано.
— И тем не менее его слова звучали убедительно, — ответила Эвелин. — Особенно когда он их повторил, лежа едва ли не на смертном одре. Лично мне кажется крайне подозрительным, что кто-то перевел Энтони Гарзу из одиночной камеры в камеру общего содержания. Кстати, это произошло сразу после того, как ты узнал, что Хьюго разговаривал со мной. Настораживает и то, что из всех, кто был тогда в тюремном дворе, Гарза напал именно на него.
Фицпатрик всплеснул руками.
— Нет, вы только послушайте ее! Как я сказал, она лишилась рассудка!
Рассел повертел на блюдце чашку с кофе.
— Эвелин, мне неприятно это говорить, но я согласен с Тимом. Твое душевное состояние внушает тревогу. Почему бы тебе не отдохнуть? Ведь это просто безумие — утверждать, что Тим причастен к тому, что произошло в тюремном дворе. Я знаю его уже почти десять лет. Он бы никогда не пошел на такое!
— То есть ты думаешь, что нападение на Хьюго организовала я? — спросила Эвелин. — Что я оскорбилась на Хьюго за то, что тот осмелился лапать меня, и решила ему отомстить?
— Под приказом о переводе стоит твоя подпись, — заявил Рассел.
— Ты в этом уверен? — парировала Эвелин. — Ты внимательно ее рассмотрел? Сравнил с моей обычной подписью? Потому что если это сделать, только слепой не заметит разницы.
— То есть ты отказываешься доверить мне руководство учреждением, пока не придешь в себя? — спросил Фицпатрик.
Эвелин встала. Сердце бешено колотилось в груди. Ей в страшном сне не могло присниться, что ей придется столкнуться лбами с собственной командой. Но одно она знала точно: стоит выпустить бразды правления Ганноверским домом из рук, как о любой научной свободе можно забыть.
— Да.
Фицпатрик посмотрел на Престона. Когда же тот промолчал, — лишь откинулся на спинку стула и закинул ногу на ногу, — Фицпатрик обошел стол.
— Боюсь, у тебя не будет выбора.
Эвелин гордо вскинула подбородок.
— Я всегда дам отпор. — Она указала на злополучный приказ с поддельной подписью. — Я буду не я, если не выясню, чьих это рук дело. Вот тогда мы и поговорим, кто из нас двоих останется здесь работать.