— Какие у него родители? — спросила Эвелин.
— В том-то все и дело, — ответила Кортни. — Они такие милые люди. Они не заслужили такого сына.
Эвелин поднялась и перешла к окну.
— Никто не заслуживает такого сына — или мужа, — как Энтони Гарза. Не корите себя, Кортни, и не волнуйтесь. Он никогда больше не обидит вас, — сказала она и, дав отбой, позвонила детективу Грину.
* * *
Разговор Амарока с Тимом Хэнкоком оказался весьма познавательным — познавательным в такой степени, что он тотчас поехал в Ганноверский дом. Настало время поговорить с другим «Тимом» — доктором Фицпатриком.
Главный коллега Эвелин попытался отделаться от него, сославшись на занятость — мол, иначе он опоздает на свой следующий сеанс, после чего весь его дальнейший график пойдет прахом. Амарока это не убедило. Он расследовал убийство и намеревался сделать все, что в его силах, чтобы раскрыть преступление. Он пригрозит Фицпатрику, что лично отвезет его к себе в участок для допроса, подчеркнув, что это займет гораздо больше времени. В результате Фицпатрик был вынужден согласиться на короткую беседу в своем кабинете.
— Итак, — произнес он, садясь за свой массивный стол.
Амарок мысленно отметил запертый шкаф, в котором, по словам Эвелин, хранилась папка с досье на нее.
— Спасибо за ваше понимание, — сказал он, садясь на один из стульев, стоявших прямо напротив стола.
На щеке Фицпатрика дрогнул мускул. Он отнюдь не обольщался по поводу искренности этих слов.
— Как я понимаю, сержант, то, что вы хотите мне сказать, не терпит отлагательств.
— Если вы не против, я бы хотел услышать от вас о ваших отношениях с офицерами Кушем и Петровски.
— Моих отношениях с ними? — похоже, искренне удивился Фицпатрик.
— Именно. Вы ведь знаете их обоих, не так ли?
— Разумеется. Они работают здесь.
Судя по всему, он еще не слышал, что их вот-вот отстранят от работы. Эвелин молодчина, что сумела сохранить это в тайне.
— Скажите, вы их знаете лучше, чем остальных надзирателей?
— Нет. А в чем дело?
Амарок проигнорировал его вопрос и гнул свою линию дальше. После того, что сказал ему Хьюго, он не мог спокойно смотреть на Фицпатрика. Если честно, у него чесались кулаки и ему ужасно хотелось хорошенько врезать психиатру по физиономии.
— Вы не общаетесь с ними вне работы? Никогда не проводите с ними время, ни у себя дома, ни в гостях у них?
— Нет. Никогда, — ответил Фицпатрик таким тоном, как будто это было бы ниже его достоинства.
— Вы можете сказать то же самое про Даниэль Коннелли?
— Не понял? — настороженно уточнил Фицпатрик.
— У вас были отношения с Даниэль вне стен вашего учреждения?