— Дорогу не чистят?
— Не чистят, — повторил он.
— Что это значит?
— Это означает, что только чокнутый отправится к твоему дому. Этак недолго застрять в сугробах высотой в три-четыре фута.
Эвелин крепче сжала свою сумку.
— Ты думаешь, что мы не сможем? Даже с цепями?
— Лучше не пытаться. Или тебе хотелось бы застрять здесь на всю ночь?
— Нет, конечно. — Разумеется, он прав, но… — Что еще мы можем сделать? Вернуться в Ганноверский дом?
— До тюрьмы еще дальше.
— Но чтобы снять номер в мотеле, нужно ехать до самого Анкориджа.
Потянув рычаг коробки передач, он дал задний ход.
— Это тоже невозможно. Тебе придется остаться у меня.
— Что? — От неожиданности Эвелин даже разинула рот.
Амарок остановил грузовик и жестом указал на телефон-автомат на стене здания. Из-за снега тот был едва виден.
— Это не какая-то уловка. Если хочешь, можешь выйти и позвонить одному из своих докторов, не стесняйся.
За исключением разве что шестидесятитрехлетней Стейси, которая в данный момент сидела на больничном, у нее не было друзей среди врачей. У нее были партнеры по профессии. Они были неизменно вежливы друг с другом, но ей не хотелось навязываться им. Управлять таким местом, как Ганноверский дом, было непросто — сколько людей, столько и характеров. Эвелин подозревала, что некоторые из ее коллег были недовольны. Им казалось, что она слишком сильно давит на них и остальных сотрудников. Похоже, им казалось, что она пытается показать всем, что она здесь главная, хотя на самом деле она просто хотела добиться результатов.
— У меня есть знакомая, которая живет на полпути между Хиллтопом и в Анкориджем, — предложила она, думая о Лоррейн.
— Ближе к нам или ближе к Анкориджу? — Амарок был вынужден повысить голос, перекрикивая доносившиеся из рации голоса, мурлыканье нагревателя, постукивание мотора и завывание метели.
— Ближе к Анкориджу, — призналась Эвелин. Можно сказать, на самой окраине.
Брови Амарока скользнули вверх.
— Это твоя самая близкая подруга?
Она отвела взгляд.
— Я мало с кем общаюсь, что, впрочем, вряд ли тебя — удивит.
— Это твой собственный выбор, — отозвался он.
Она тихо вздохнула.
— Прости, Амарок. Если ты хочешь, чтобы я снова извинилась, я это сделаю.
— Я не прошу тебя извиняться. Я вообще ни о чем тебя не прошу. Я просто говорю, что, если твоя знакомая в Анкоридже — это единственная альтернатива, тебе лучше остаться со мной, нравится тебе это или нет.
— Я не возражаю, если… Если ты не возражаешь.
По нему это не слишком видно, но, как говорится, спасибо за предложение.
— Я не возражаю. Особенно если ты не против поделиться.