Наблюдая за ним, я понял, что коз пасти нам с Утаре все-таки придется. Но искренне верил, что не долго. Покрасневший как рак вожак рявкнул:
— Я сказал!
Он махнул рукой, указывая на животных и резко развернувшись, пошел к лесу. Соплеменники, не выражая эмоций, потопали за ним. Только Туро как-то странно на меня посмотрел. Догнав Уро, он хотел что-то ему сказать, но в последний момент, наверное, передумал, оглянулся, потом, словно сбрасывая наваждение, мотнул головой и пошел со всеми дальше.
— Лоло, зачем ты притащил их сюда?
Крыть было нечем. Конечно, Утаре по-своему права. Жили, не тужили, вначале отгребли забот полный рот, а теперь и вовсе, будто не наш это дом и не хозяева мы в нем…
— Все будет хорошо! Сегодня нам не придется пасти животных, а что будет завтра, посмотрим.
— Как, не придется? — удивилась любимая.
— Скоро начнется ливень. В небесах засверкает и загремит…
— Правда?..
— Конечно, милая. Беги, прячь в дом наши шкуры, а я пока привяжу коз, чтобы со страху они не разбежались.
Утаре кивнула и побежала снимать с растяжек шкуры. Я, нарубив кольев, обходил животных. Вспомнив, как в деревнях бабульки оставляли своих коз на лугах, привязанных веревкой за колышки, решил и этих устроить таким же образом. В присутствии волчиц козы вели себя смирно и даже сами жались к ногам, косясь на хищниц. С этой работой справился за часок или около того. Потом сходил к реке, выкупался, а тут забарабанили по воде первые крупные капли. Услышав далекие раскаты, я мстительно улыбнулся.
И долго еще на реке булькало, всхлипывало, крапало и вздрагивало на траве. Голубые полосы дождя туманились в небе, разжигались огненные разводы над лугами и лесом. А гремело как!..
Гроза ушла ночью. На небе стали появляться звезды, ветер уносил серые клочья облаков на восток. От земли запахло сыростью. Как я и предполагал, пока лил дождь, и громыхало в небе, пастухи тряслись от ужаса в лесу. На дюну они вернулись только с рассветом. Правда, до этого пришлось мне сделать еще одну работенку за них. Две козы с вечера блеяли. Их жалобный стон пробивался через шум ненастья и земляные стены нашего дома. Прихватив горшки, пошел их доить.
Ох, и вкусным оказалось молочко! Пастухи выдаивали своих животных в кожаные бурдюки. Сшить кожи, чтобы мешок не протекал в моем понимании — мастерский шедевр, искусство. Наверное, и они так считали. Бурдюков имелось у них всего два. Понятное дело, что кожаные мешки никогда не мылись. День молоко собиралось в один, а во втором вчерашнее успевало скиснуть. Вот этот кисляк они и пили. Я не смог.