Вечером объедались раками, икрой и карасями, а с утра я показал, как из куска обсидиана получаю острые пластины. Мужчины радовались как дети. Потом принес клей, объяснил, как сумел, что сварил я его из копыта, той ноги, что отобрали они у медведя. Эта новость их расстроила. И не было уже радости, когда первые пластинки приладили с помощью моего клея на деревянные рукоятки.
Пришлось успокаивать, что, мол, из рыбы клей тоже сварить можно. И вообще, в чем проблема? Пойдем в лес, убьем лося и будет всем счастье!
Той просит:
— Покажи…
За те секунды, что находился в метальном ступоре, решил отомстить ему. Отвечаю:
— Покажу.
Понимаю, вопрос «когда» не услышу. Нет у них таких вопросов, как нет и понятий — вчера и завтра.
— Покажи.
Снова говорит, хмуря брови.
Развожу руками и повторяю с нажимом:
— Покажу!
Кивает в ответ…
* * *
«Обещать — не значит жениться».
Тут афоризмы мне вряд ли помогут. Строгаю копьеметалку и размышляю о своем обещании.
Сходил в елово-сосновый лес. Нашел кривую палку. Увидел в ней копьеметалку и подобрал. Еще немного и закончу работу. Получилась удобная ручка, чуть выше небольшое утолщение и изогнутый конец. Если держаться за рукоять, то окончание располагается почти параллельно предплечью, немного загибаясь вверх. Сейчас выравниваю ложе и ковыряю на самом кончике стопорную ямку.
В лесу опробовал чуни. Ходить в них понравилось. Решил выпросить у Таша веревку и сделать травяную юбку. Какой-то мягкой и высокой травы на опушке целые заросли обнаружил. Бродил не долго, но видел огромное стадо косуль голов так на пятьдесят, а может, и больше. Лисицу и беременную волчицу. Напугала она меня до смерти. Спокойно протрусила мимо и скрылась в овражке. Но я-то заметил ее не сразу!
Еды теперь в племени много. Отъедаюсь. И дары озера еще не приелись. Соль у соплеменников для посола все же нашлась. Крупных карасей порезали вдоль хребта и, пересыпав солью, уложили в короба.
Пытался выяснить у Таша где они берут соль, показывает направление — вверх по течению и растопыренные пальцы обеих рук. Смотрю на нее и ничего понять не могу. Сбегала в чум, принесла кремень. Гладит по голове, заглядывает в глаза.
— Лоло…
И ручкой вдаль, по реке машет.
— Таша, там?
Повторяю ее движение.
Думает не долго.
— Там.
Достает из сумки, она у нее почти все время на плече болтается, свой «леденец» и кладет перед собой на землю. Рядом кремень. И снова сует мне растопыренные пальцы под нос.
Беру соль и говорю ей:
— Соль! — потом камень обзываю: — Кремень!
Она повторяет…
— Соль, кремень.
— Соль менять на кремень… — перед тем, как произношу «кремень», показываю десять пальцев: — Так?