— Я это возьму.
— Бери.
Таша, загадочно улыбаясь, собрала скребки и проколки назад в сумку и отнесла в чум.
Я какое-то время тщательно и понемногу, используя кремневую пластинку, срезаю глину с внутренних стенок будущей посудины.
Потом леплю венчик, ручки и приделываю их на горшок. Получилось что-то похожее на казанок с двумя ручками по бокам.
Его я оставил там же на камнях, чтобы глина просохла на весеннем солнышке.
Любуюсь. Со стороны горшок смотрится очень даже хорошо!
Лило и Тошо, если судить по их восторженным взглядам, полностью разделяют мое мнение.
Пришло время подумать о том, как буду обжигать первенца. Решил, что и на открытом огне обожгу, и в печи запеку.
Неподалеку от чума в основном руками в песке выкопал ямку сантиметров на семьдесят в глубину и столько же в ширину. Дети с радостью помогали.
Закончив эту работу, взял копье, корзину и поманив Лило с Тошо, направился к оврагу.
По дороге снова говорю с детьми.
— Посмотрите как красиво вокруг! Небо синее, а облака на нем как комья снега. Река шумит, птицы поют и трава шелестит. Слышите?
Что они на самом деле понимают из того, что слышат, я не знаю. Лило после моего вопроса, заливается смехом, а Тошо прячет робкую улыбку.
Наковыряв из стенки оврага глины, сложил куски в корзину и вручил ее помощникам. Сказал им, чтобы шли домой. Объяснил, что это все нужно положить в воду.
Оба закивали.
Когда дети скрылись за валунами, отправился к лиственному лесу. Он оказался гораздо дальше, чем мне представлялось. Пришлось вернуться.
Приятно удивился, обнаружив глину замоченной, еще больше, когда услышал, что дети, устроившиеся неподалеку, о чем-то говорили…
Увидев меня, Лило подбежала и обняла. Не помню когда переживал такие приятные эмоции.
* * *
Когда до меня донеслись крики женщин племени, я тащил горшок в укромное место. Он немного подсох, а к вечеру на камнях появится слишком много людей. Как бы ни разбили…
Что у них могло случиться? Обычно женщины работали тихо. Пристроив казанок между опор чума, побежал к ним.
Вижу, Саша лежит на спине и орет. Пожимает колено к груди. А остальные бестолково скачут вокруг и кричат:
— Ахой! Ахой!
Поначалу, подумалось, что они расстраиваются — ахают. Потом вспомнил, что так шамана зовут. «Ну, сходил бы кто-нибудь, позвал бы», — думаю, а сам присаживаюсь возле Саша и пытаюсь рассмотреть, что у нее с коленом стряслось.
Заметив меня, женщина перестала кричать и сама показала распухший и покрасневший сустав. Наверное, полдня за работой просидела на корточках вот он и воспалился.
Вспомнив, что лопух снимает воспаление суставов, нарушая правило, бегу в чум. Хватаю копье и так быстро, как умею, бегу на маленький холмик стоящий почти на опушке леса к зарослям лопуха. За мной припустилась и Таша.