Она со всхлипом вдохнула в себя воздух, сглотнула его, тут же истерически закашлявшись и упорно мотая головой — нет, нет… Вадим заботливо постучал по ее спине, потом проговорил нежно:
— Ты вообще живой-то хочешь остаться, а? Или как? Говори уж сразу… Если нет, так прямо и скажи, я все устрою. Так что не пори горячку — подумай сперва. Я сегодня уезжаю по делам, вернусь через неделю. Вот за эту неделю ты поумнеть и должна. Поняла? Иначе… Ну, в общем, сама знаешь, — и, повернувшись к ребенку, проговорил тем же сюсюкающим нежным голоском: — А сейчас мы все вместе пойдем гулять… Нам с мамочкой по магазинам надо пройтись, купить все необходимое вам тут на неделю… Иди, мамочка, собирайся!
— Я не могу, Вадим… — взмолилась Вика. — Сил нет… Да у нас все есть, нам ничего не надо. Если только детское питание для Сашеньки…
— Ну нет так нет! Я поехал тогда. А детское питание я вам вечером завезу. И смотри у меня тут, мамочка, — без фокусов. Поняла? Бежать тебе, я знаю, некуда, так что сиди и обдумывай свое грядущее положение — не такое и плохое, кстати. Я ж не изверг какой. Я очень даже тебе за сына благодарен, между прочим. И думаю, размер моей благодарности ты оценишь по достоинству… Если по-умному себя поведешь. Ведь ты поведешь себя по-умному, Вика? Не заставишь меня грех на душу брать?
Он нежно распрощался с Сашенькой, обцеловал его во все пухлые местечки, и даже Вику, уходя, в макушку поцеловал — небывалое дело, верх супружеской щедрости! В дверях обернулся, помахал им толстой большой ладонью. Дождавшись, когда Сашенька тоже усиленно примется махать ручкой, засмеялся, закрыл за собой дверь. Его смех еще долго стоял у Вики в ушах, сверлил и без того усталый мозг. Очень хотелось ей заплакать, зарыдать в голос, но надо было сдержаться — подождать, когда ребенок заснет. Скоро Сашенька и впрямь закапризничал, начал пихать маленький кулачок в рот, прикладывать головку ей на плечо. Когда он ровно засопел, распластавшись по кроватке, Вика тихо вышла из детской, прикрыла за собой дверь, встала посреди гостиной, оглядевшись растерянно — что теперь делать-то? Надо же что-то делать, придумывать что-то…
Что надо было придумывать, она не знала. Вадим был прав — бежать ей некуда. Но и о том, чтобы вести себя «по-умному», речи тоже быть не могло. Сашеньку она не отдаст ни при каких условиях. Лучше уж умереть. Хотя и умирать тоже как-то не хотелось… Вот что, что в таких случаях делают другие женщины, интересно? В полицию бегут? В газету пишут? На телевидение звонят? В Организацию Объединенных Наций? Господи, да кто ее там послушает… В этом городе Вадима все знают, никто ее жалоб и в расчет не возьмет, посмеются только. Нет, надо что-то свое придумывать. Вот только что? К «нищим сестрам» сбежать, как Вадим выразился? Так он там ее вычислит в два счета. Да и денег у нее на билет нет…