— Что ж, тогда с вами все понятно, гражданочка… Что ж вы так неосмотрительно желаете познакомиться? Да еще и объявление дали? Можно сказать, сами своими руками жулика в дом завлекли… В другой раз как-то поосторожнее знакомьтесь! Где у вас деньги-то были?
— Да вон, в коробке из-под обуви…
— А он вам винцо налил, пока вы на кухню бегали?
— Ага… Я за котлетами пошла, прихожу, уж и налито вон в бокальчике было…
— Понятно. А как вы себя чувствуете? Может, вам врача вызвать?
— Да нет, ничего. Я сама отойду. Я баба крепкая. Вы мне лучше деньги мои…
— Ну, с этим потруднее будет. С этим, можно сказать, вообще большая проблема. Это вряд ли, честно вам скажу. Хотя… Вы здесь, на столе, ничего не трогали? Он из какого бокала пил?
— Да брось ты, Паша… — стрельнул недовольным глазом в товарища тот, который повыше. — Чего он, идиот, что ли? Взял и специально для тебя пальчики свои на бокале оставил?
— Да ладно… Давай уж проверим для очистки совести. Да и в протокол что-то писать все равно надо… — И, обращаясь уже к Тамаре, проговорил весело: — Протокол будем писать, гражданочка? Показывайте, где нам присесть! Может, на кухне? Пойдемте-ка мы с вами на кухню, а товарищ мой в комнате пока поработает…
— Значит, не найдете вы его все-таки? — убито проговорила Тамара и поплелась за ним на кухню. — Он видный из себя такой, вежливый, в костюме с галстуком, его Артемий зовут…
— Артемий, говорите? — поднял он на нее смешливые глаза, крепко усаживаясь на стуле и кладя на кухонный стол черную коленкоровую папку. — Ишь, имя-то какое звучное придумал… Артемий, главное…
Через час они, напившись чаю и съев предложенные Тамарой котлеты, засобирались уйти. Она вывела под диктовку коренастого в конце заполненной его аккуратным угловатым почерком бумаги, что «со слов моих записано верно», поставила закорючку подписи. Уже в дверях спросила с надеждой:
— Так, может, найдете вы его, Артемия этого, а?
— Все может быть, гражданочка, — заявил коренастый. — Все может быть. Будем стараться. Мы вас потом вызовем повесткой, ждите…
Проводив гостей, она вернулась на кухню, села у окна. Ломота в теле понемногу отпускала, но легче не становилось. Все не верилось как-то, что могло произойти с ней такое. Будто в душу плюнули, ей-богу. Так старалась, обои новые клеила, посуду красивую доставала… Фу, противно-то как!
В прихожей зазвонил телефон, она поднялась, взяла трубку, выдохнула в нее обреченно:
— Да…
— Это ты, что ль, объявление в газету написала? Про то, как познакомиться желаешь?
Голос на том конце провода был простецким, немного хамоватым даже. Тамара напряглась, сжала трубку вмиг похолодевшими пальцами, спросила грубо: