Гарик еще раз с удивлением покосился на Кару. Та лишь дернула плечом.
— Ну, что застыл? Открывай, валенок деревенский! — еще разок взвизгнула Кара, прислушавшись к установившейся за дверью мертвой тишине. — Открывай, пока я тут все вдребезги не разнесла! Оплачивать нанесенный урон ты будешь, придурок!
Охранник, до этого вяло отругивавшийся в ответ и пытавшийся дозвониться до Марата, при звуках «святого» для каждого россиянина имени президента как-то подозрительно затих, а упоминание о возмещении «урона» окончательно добило беднягу, и спустя секунду он зазвенел ключами.
— Вы это, отойдите от двери, а то не открою, — строго предупредил он. — И в туалет поведу только Карину Борисовну. Больше никого.
Гарик демонстративно протопал в угол подвала. А потом тихонько, рысцой подбежал обратно. Но добежать не успел.
Кара, вошедшая в образ записной богатой стервы, уже врезала охраннику подсвечником по голове.
— Кара! Вы не перестарались? — Гарик присел перед охранником и произвел быстрый профессиональный осмотр. — Жить будет. Сотрясение нехилое, но оклемается. Ладно, идемте, и поставьте на место подсвечник. Дальше я сам разберусь.
Поднявшись наверх, Кара с удивлением обнаружила, что офис компании трудится в обычном режиме. Уборщица терла полы, бухгалтерия считала, оценщики работали, составляли заключения, секретарши красили ногти и раскладывали на компьютерах пасьянсы. Жизнь текла так, словно ничего из ряда вон выходящего в фирме не случилось. Кара замерла посреди коридора.
— Идемте, — тихонько подтолкнул ее Гарик. — Мы привлекаем внимание.
— А куда мы? — шепотом спросила Кара. После происшедшего в подвале она себя плохо чувствовала. Стучало в висках, не хватало воздуха, подкашивались ноги и предательски дрожали руки.
Гарик внимательно взглянул на нее.
— Это последствия стресса. Вам сегодня здорово досталось, — осторожно взяв Кару под руку, пояснил он. — Сейчас добредем до кабинета Чемезова, и вы отдохнете. А пока держитесь увереннее.
Даунинг-стрит, 10, Лондон.
Сентябрь 1879 г.
— Что же, князь Горчаков совершенно отошел от дел? — Дизраэли, как всегда в этот час, после чая сидел у камина, протянув к огню длинные худые ноги и ведя неторопливую беседу с секретарем Монти Кори.
— Как сообщает наш посланник из Петербурга, теперь всем заправляет товарищ министра иностранных дел, некий господин Гирс.
— Я слыхал, что этот господин более заигрывает с Бисмарком, нежели служит России? — с тонкой кривой усмешкой спросил Дизраэли.
— О да. По нашим сведениям, он хоть человек и неглупый, но ничем не выдающийся, к тому же не имеет ни связей, ни состояния и до ужаса боится царя. Сам же Горчаков слишком стар и болен, чтобы, как прежде, принимать активное участие в делах, — с охотой пояснил секретарь.