Пока я переодевалась да переплетала косу, Тангир мерил комнату шагами. Тайра пыталась его успокоить и не дать пройти за перегородку.
Я вышла осторожно, боясь, что не понравится мой простой наряд, но Тангир замер, едва меня увидел. Кажется, даже дышать перестал. Тайра покачала головой, пряча улыбку и вытирая слезы.
— Ты уж прости его, Василиса, долго ведь ждал… — попросила она, когда Тангир дрожащими руками надевал на меня туфли.
— Я тоже тебя ждала, — прошептала совсем тихо, когда Темный Властелин открывал портал.
Церемонию я запомнила урывками. Мрачные своды храма, в котором клубилась тьма. Она была живой, настоящей, но совсем не пугала. Тангир держал мою ладонь крепко, уверенно. И в противовес этому — зажженные в нишах стен свечи. Манящие теплом, чуть колышущиеся от легкого сквозняка, пробирающегося через несколько окон. Они располагались под потолком, как в любом старинном храме.
Откуда появился жрец — немолодой мужчина в рясе с темно-синими и зелеными узорами, я не заметила. Взгляд был цепкий. Он чуть хмурился, но потом явно что-то в наших взглядах с Тангиром увидел, смягчился.
Зазвучали нараспев заклинания, а я… просто тонула в фиалковых глазах Тангира.
Мое. Настоящее. Навсегда.
Эти слова звенели внутри. Я чуть дрожала, боясь неосторожно спугнуть свое счастье.
— Я люблю тебя, Василиса. Клянусь тьмой защищать и беречь. Принадлежать лишь тебе всем своим существом — телом, душой, сердцем, помыслами… Крыльями ночи, которая нас укрывает, клянусь! Звездным светом, дарующим надежду, клянусь! Огнем, соединяющим нас, клянусь!
Я нервно сглотнула, словно только что очнулась от сна.
— Я люблю тебя, Тангир. Клянусь светом защищать и беречь. Принадлежать лишь тебе всем своим существом — телом, душой, сердцем, помыслами… Крыльями света, который хранит все живое, клянусь! Небесами вечными, манящими любую ведьму, клянусь! Огнем, соединяющим нас, клянусь!
Еще одно заклинание — и тьма со светом опутали нас, спеленали, толкнули в объятья друг друга. Тангир обжег губы поцелуем — и по телу разлилась боль, расцвела…
Древняя магия, связывающая истинные пары, рисовала на спине узоры, связывала, рушила последние преграды и сомнения. И, наконец, разжала свои объятья, растаяла.
— Больше не будет больно, цветок мой лазоревый, — прошептал Тангир, покрывая мое лицо поцелуями.
— Будет, — едва слышно ответила я. — У меня до тебя не было мужчин, — созналась тихо.
Тангир выдохнул и устало поинтересовался:
— Ягодка моя сладкая, ну почему ты говоришь мне об этом именно сейчас? Зацелую…
Послышалось покашливание Тайры и нервное от жрица: