Немец заметил, что я читаю заметку.
— Да, это грустно. Я немного узнал это раньше, — тихо сказал он. — Я имею знакомый аптекарь. Я его спас от гестапо. Он есть юде, еврей. Не совсем давно он сказал мне про то, что вы прочитал сейчас.
— В чем дело? — поинтересовался подполковник.
— Разберете? — Я протянул ему обрывок. — Такая вот невеселая информация.
— Альтер… д’хайст, старик был очень огорчен, — вдруг сказал Копф. — Как будто даже не стал иметь ум.
— Закономерно, — жестко произнес подполковник и уронил листок. — Я имею в виду этот случай.
Немец не слышал и продолжал:
— Старик все время сказал… нет, говорил: «Он даже не хотел быть красный»…
— Кто не хотел? — спросил я.
— Я расскажу.
Он стал говорить глуховатым голосом, и, слушая ломаные фразы, я вдруг отчетливо представил узкий мощеный двор и мальчишку, с обидой крикнувшего приятелям, что ему надоела такая игра.
— Я больше не хочу быть «красным», — сказал Вилли. — В его синих глазах накапливались слезы. Франц поморщился от досады: опять не кто-нибудь, а именно его братишка все портил.
Отто вытащил из кармана пластмассовый браунинг и подбросил его на ладони. Потом он сел на ящик из-под сигарет и спросил:
— Какое вы имя носите, пленный? — Он еще надеялся, что Вилли согласится продолжать игру.
— Каждый раз меня делают «красным», — снова сказал Вилли.
— В прошлый четверг «красным» был я! — крикнул Отто, — Что ты хнычешь? Я тоже был «красным».
Отто врал, но понимал, что уличить его нельзя, каждый день мальчишки занимались одной и той же игрой, и все запомнить было трудно.
Вилли молчал и быстро хлопал ресницами, чтобы стряхнуть слезы.
— Я так не играю. К черту! — сказал Отто. Он даже побледнел от злости, и на скулах заметнее сделались редкие веснушки. — К черту! Лучше играть с девчонками, — повторил Отто. Он сунул в карман браунинг, делая вид, что хочет уйти, но не ушел, и снова сел на ящик.
— Слушай, Вилли, у меня есть пятьдесят пфеннигов, — обратился Франц к братишке. — Хочешь, я дам тебе двадцать? Только не хнычь, и будем играть.
— Давай пополам, — возразил Вилли. — Двадцать пять.
— Хорошо. Даже тридцать.
— Давай, — сказал Вилли. — Давай сразу, а то опять скажешь, что истратил.
Франц достал три монетки. Руки у Вилли были связаны за спиной. Франц расстегнул у него нагрудный карман курточки и опустил деньги.
— Подведите пленного, — приказал Отто. Франц щелкнул подошвами сандалий.
— Слушаюсь, господин оберст.
— Сколько вам лет, пленный? — начал допрос «оберст» Отто.
— Девять… то есть девятнадцать.
— Мы вас казним.
Вилли знал из прошлых игр, как должен вести себя «красный». Он встал на колени. Двор в этом месте был немощеным, и земля отсырела после дождика, но Вилли смело опустился на колени. Он понимал, что если играть, то честно.