Айдол-ян (Кощиенко) - страница 21

Позже, систематизировав подношения по возрасту дарителей, я пришёл к выводу, что похоже, я — символ успеха для учеников школьного возраста, а Ли ХеРин — для студенчества. Ну, наверное, в этом что-то есть. Статистика не врёт.

Подарков оказалось неожиданно много. Я уже забеспокоился, задумавшись над вопросом «что мне делать с таким количеством коробочек?» но тут меня выручила ХеРин. Обратилась к нескольким девочкам с просьбой помочь отнести подарки ко мне в комнату. Девочки без всяких вопросов кивнули, быстренько разделили мои подарки между собой, и унесли, оставив меня в озадаченном состоянии обдумывать мысль «Я что — тоже теперь так могу? Могу своих поклонников что-то попросить сделать, и они это сделают? Странно как — то…»

Вот, лежит в комнате горка коробок, аккуратно сложенная на полу, пахнет кулинарией. Открыл несколько наугад, полюбопытствовал.

>Тток


В одной оказались маленькие шоколадки в ярких разноцветных обёртках. В другой — рисовые пирожные тток. На мой вкус — ерунда, так как внутрь их кладут в качестве начинки бобовую пасту без сахара. Есть совершенно невозможно. Правда, в этот раз подарочный тток был полит сверху чем — то липким — похоже, сиропом. Проверять на вкус не стал, занялся оттиранием склеившихся пальцев.

Ну их, этих корейских кулинаров-затейников! Уже знаю, что им ничего не стоит полить, что-нибудь сладкое разведённым вассаби. Чтобы при еде глаза на лоб вылезали от невероятности ощущений. Лучше неизвестное не трогать, а если трогать — то приняв меры предосторожности в виде стакана с водой под рукою.

В третьей коробке обнаружилась шоколадка в виде маленькой вилки, а в четвёртой — два рулончика туалетной бумаги. Белой, с тиснёными красными розочками по всей поверхности.

Последний подарок поставил меня в тупик. Зачем дарить туалетную бумагу? Зная склонность корейцев «не тушеваться» при обсуждении «туалетной темы», можно догадаться, что это подарено с каким — то смыслом, тем более, что бумага выглядит дорого. Но, с каким?..

Поскольку до ответа я не додумался, стал думать над другим вопросом — куда всё это девать? Поскольку выборочное вскрытие показало почти стопроцентную пищевую направленность подарков, то, вроде бы, можно было бы попытаться всё это съесть. Но… Во — первых, здесь, скорее всего, по большей части то, что мне есть, не захочется. А то, что захочется, мне нельзя. Если нажраться сладкого, меня разнесёт. А мне худеть надо. ИнЧжон сказала, что из-за меня про них стали писать, что они — «жирные коровы».

— «Почему вы — «жирные коровы?» — не поняв, переспросил я у неё, — «Вы же — «худые?» В общем, неудобно тогда вышло. Моя коряво построенная фраза получилась с подтекстом. Сразу я не понял, почему девочки на меня так посмотрели, а когда дошло, извиняться и говорить, что я не имел в виду — «Вы же — худые коровы?» было уже поздно. Такая вот игра слов получилась.