, наполненную десятками трупов и плачем вдов и сирот.
Деана заглянула в маленькое зеркальце из полированной стали. Слишком большой рот, часто сжатый в узкую линию, слишком маленький нос, слишком бледная кожа, глаза не то цвета пива, не то ореховые. Темные волосы с ровно подрезанной челкой, чтобы не мешали в схватке. Даже захоти, не могла бы она отказаться от унаследованной от матери меекханской крови, которая так бесила Ленгану х’Леннс, что та пожертвовала жизнью своих сыновей и кузины в попытке уничтожить их семью. Было время, когда Деана не любила свое лицо, поскольку то слишком напоминало ей о северном наследстве, но теперь это не имело значения. Важно было просто хорошо выглядеть, не выказывать страх, не отводить взгляда, не краснеть. Ленгана, эта сука, впустила в афраагру змею, погибли четыре человека: двое в роду х’Леннс и двое в роду д’Кллеан. И все лишь затем, чтобы достать ее, Деану, словно произошедшее почти год назад, кровь на тренировочной площадке и потеря двух сыновей, не остудило жажды мести.
Деана улыбнулась своему отражению в зеркальце. Жажду мести не гасят кровью того, кто жаждет мести, это все равно, что гасить пожар маслом. Она сменила улыбку на более холодную и вежливую, такую, что говорила бы: я жертва, меня обидели, но я не ношу на сердце раны. Вегрела, первая матрона рода, именно затем и дала ей зеркальце. «Тренируйся, Деана, – сказала она, – тренируйся, ты не можешь быть забитой птахой, которая уступает дорогу всякому, да, я знаю, знаю, у тебя есть твои тальхеры, и я тоже тобой горжусь, но не все битвы выигрываются сталью. Некоторые нужно вести, не вынимая клинка из ножен, а твое лицо твердит: „Ударь меня, я виновата“. Тренируй улыбки, взгляды, гримасы. Тренируй, как тренируешься биться саблями».
Потому она и тренировалась целый месяц, пока оба рода были отделены сох аварей. Этот древний закон применялся редко, но на сей раз старейшины решились применить его, чтобы горячие головы могли остыть, а гнев – угаснуть. Сох аварей – дни ленты. Месяц делился пополам, и в первый день на рассвете собирали в доме членов рода х’Леннс, после чего – запечатывали двери. Делали это белой шелковой лентой в знак того, что для закона в афраагре достаточно не силы, а уважения к обычаям, что, впрочем, не означало, будто отдельные воины не следили пристально, чтобы никто не пытался отнестись к приговору легкомысленно. На второй день, на рассвете, снимали печать с дома Ленганы и накладывали ее на двери дома рода д’Кллеан. День третий приносил очередное изменение – и так далее…