– это крик и топанье ножкой разочарованного ребенка. Богиню нельзя заставлять, чтобы она указала тебе пальцем, какую дорогу ты должен выбрать. Ведь величайшим ее даром людям была как раз свобода выбора.
Но в этом отчаянном путешествии имелся еще тот положительный нюанс, что шпионам из дворца, даже если кто из них и встал на след Деаны, отважившись ступить за ней в воняющие грязью и смертью улочки, вместо того чтобы выслеживать ее, пришлось бы заботиться о куда более важных вещах. Например, о сохранении собственной жизни.
Если, конечно, – и эта мысль была странно кисло-горькой на вкус – кто-то вообще решил озаботиться ее выслеживанием.
А потом она нашла деревеньку рыбаков, чьи обитатели с ласковым фатализмом приняли то, что она заняла один из заброшенных домов, словно присутствие воительницы с закрытым лицом было для них чем-то совершенно обычным. А она открыла для себя силу умиротворяющего шума моря, длинных медитаций, молитв на восходе и закате солнца и тренировок.
После одной из яростных тренировок, которую она прервала, когда поняла, что стоит по пояс в воде и сечет клинками волны, Деана на некоторое время застыла, мокрая с головы до ног, задыхаясь, с оружием в обеих руках. Потом она вышла на берег и впервые за многие годы проговорила весь кендет’х, все молитвы, чье значение она некогда не до конца понимала, но которые теперь сделались для нее предельно прозрачны.
Мы те, кто мы есть. И так уж оно и останется.
В деревеньке, расположенной в миле от города и состоящей из дюжины занятых и полудюжины пустующих халуп, что были выстроены из принесенных волнами обломков, жили невысокие темнокожие люди, чей суанари мягко пощелкивал простыми словами и выражениями. Обитали они на берегу моря издавна, как рассказал ей один из старых рыбаков, – с того момента, как солнце впервые взошло над миром, протирая удивленные глаза. А если море и забирало порой их дома, сети, достаток, то они начинали сначала, выстраивая селение в другом месте, чтобы утром и вечером уплывать на глубину в долбленках, состоящих из двух соединенных корпусов, и ловить… не ловить, а принимать дары Близнецов, а после обменивать их на вещи, которые сами рыбаки не умели изготовить. И, естественно, радоваться жизни.
Рыбаки приняли ее так, как принимали все, что приносило море, а она ведь пришла с пляжа. Закрывала лицо? Морю не должно объяснять свои дары. А она нашла спокойствие, внутренний ритм, она училась терпению. Впервые за месяцы ей не казалось, будто кто-то за ней наблюдает, оценивает, пытается использовать в собственных планах.