– У меня дело к князю. – Она подняла ладонь, блеснув рубиновой подвеской. – Остановишь меня?
Соловей заколебался, а в глазах его появился блеск понимания.
– Если ты войдешь туда, то не сможешь покинуть дворец, пока он не удалится на суд, – пояснил он уже на суанари. – Таковы приказы.
Суд. Хорошо же они это называют.
– «Он»? Ты о ком, воин? Ты уже позабыл имя собственного князя?
Он не ответил, но сделал короткий жест, и сабли остальных спрятались в ножны, а стрелы вернулись в колчаны.
– Можешь войти. Дорогу спросишь у кого-нибудь во дворце.
Рассказ.
Идя, она несла его с собой. Рассказ, который, когда Самий его завершил, на долгое время закрыл ей уста. История об упорстве, глупости, любви, гордыне почти разбила все, чего удалось ей достичь за последний месяц, почти отобрала у нее дары медитаций, молитв и спокойствия – те, чем одарило ее море.
Этот рассказ заставил ее отвернуться от актеров, обнять руками колени и раскачиваться взад-вперед, закусив губу. Потом она задала вопрос, который ее беспокоил, и, когда мальчик, уже на все ответив, назвал ее глупышкой, она даже не сумела обидеться. Ведь в той ласковой насмешке скрывалась правда.
Глупышка, глупая девчонка.
Она совершила ошибку. А теперь сделает новую.
Потому что у любого есть своя дорога к Дому Сна.
Так что она спросила у Самия, как проще всего добраться до дворца.
– А зачем? Во дворце ни для кого не безопасно, – пожал он плечами. А потом вынул из узелка небольшой кулон, такой же, какой подарил ей Лавенерес. – Впрочем, вот тебе. Мне он уже не понадобится. Только не иди через центральный вход. Главные врата даже это не сумеет отворить. – Он печально улыбнулся. – И не смотри на меня так…
– Откуда ты знаешь, как я смотрю?
– Ты всегда застываешь так, когда к кому-то присматриваешься. Словно цапля, что охотится на рыбу. Что желаешь сделать?
– Поговорить… попрощаться… напиться вина. Не поверишь, но здесь нету…
– Я люблю его, – прервал он ее неожиданно.
Тихие слова, такие, какие проще говорить не кому-то, а о ком-то, и лучше шепотом, лучше так, чтобы никто не услышал, потому что ведь – стыд, пафос, жалостные эмоции.
– Ничего не говори.
– Но я не смогу быть с ним завтра. Я поклялся.
Она не винила его. Кто мог лучше понять узы, накладываемые клятвами и обязанностями, как не иссарам?
– Значит, ты рассказал мне эту историю, чтобы я туда пошла? – Она смягчила свои слова шутливым тычком.
– Нет. Я рассказал ее тебе, потому что если бы ты услышала ее только завтра, или послезавтра, или через месяц, то бросилась бы на меч.
Он ошибался, но есть дела, о которых молчит даже