Им бы стоило задуматься, отчего же никто до сих пор не захватил этот остров.
Двадцать лет назад Камана отказала, цехи встали на стенах, ров наполнился первыми трупами.
А потом из глубины суши пришел туман.
Многие охотно рассказывали о той битве, и от историй стыла в жилах кровь. Якобы туман растворял человеческую кожу, ослеплял и парализовывал несбордийцев; якобы в нем, словно в испарениях из Урочищ, скрывались демонические твари, разрывавшие захватчиков на куски и высасывавшие у них живьем костный мозг. Якобы несбордийские чародеи не сумели разогнать туман, поскольку тот на самом деле был эманацией сеехийского племенного бога, о котором аборигены говорили неохотно, и который пожрал морских разбойников живьем.
Приор Энрох, расспрошенный об этом, лишь улыбался и пояснял, что туман появляется несколько раз в году вместе с изменением направления ветров, что веют над океаном. Когда теплый воздух от горячих болот подходит к морю и сталкивается с холодным утренним бризом, стена тумана может встать на сто футов ввысь и кажется тогда огромной периной, которой Милостивая Госпожа прикрыла кусочек острова. Испарения густы, словно молоко, и нужна сотня сильных магов, чтобы их разогнать. Как легко догадаться, сеехийцы умеют предвидеть его появление.
Они ударили на рассвете силой тридцати племен, соединенных в камелуури. Воинов у них было не больше, чем у захватчиков, но сражались они на своей территории. Не позволили несбордийцам поставить стену щитов, из-за которой лучники ударили бы по хуже бронированным аборигенам. Лишили их зрения, разъединили на небольшие отряды и отрезали от пляжа и кораблей, на которые остатки северных мореходов попытались было отступить. И выбили до последнего человека.
Когда набожный старик рассказывал об этом, глаза его живо светились, а движения обретали необычную точность. Вместо члена монашеского ордена появлялся солдат – даже больше, офицер. Это было знание, которым не мог обладать Альтсин-вор, в отличие от Альтсина-дурака, одержимого богом. Просто напрашивался вопрос, где Энрох служил и какие жизненные ветра занесли его меж ласковых ладоней Великой Матери.
Альтсин уклонился и не стал об этом спрашивать.
Потом приор печально рассказал, как остатки несбордийской армии, отчаявшиеся группки по несколько – до десятка – человек, подходили под стену и бросали оружие, моля, чтобы их впустили в город. Камана отказала, возможно тем самым спасая собственное существование. Потому что, не стань она сопротивляться захватчикам или дай им приют, сеехийцы наверняка бы ее уничтожили.