Хэмп и Вудс?
Ни один из них не оборотень — это ясно. Алиби неопровержимо. А как насчет охотника? Перед обедом Вудс находился в курительной. Вместе с полковником, лейтенантом и его женой. Харрисон знал это совершенно точно, поскольку присутствовал там же, выполняя свой замысел по наблюдению за пассажирами. Следовательно, приколоть записку он не мог. А Хэмп? Перед самым обедом сменил с вахты капитана. Оставить послание мог. А быть безжалостным убийцей-охотником? Не очень-то похоже. Слишком стар. Не дряхлый старец, ясное дело, но и не в том возрасте, чтобы чувствовать силы справиться с мощным, подвижным и смертельно опасным хищником.
Молодой человек расчертил лист вертикально на две колонки. Левую подписал — «ОБОРОТЕНЬ», правую — «ОХОТНИК». Тщательно взвешивая все «за» и «против» вписал результаты логических вычислений.
Слева получилось:
1. Керриган и семья.
2. Фитц-Рой и жена.
Справа:
Подумал и дописал в обе колонки О'Найла.
Еще подумал и вычеркнул.
Опять задумался.
Плеск волн в обшивку судна оторвал его от раздумий.
Харрисон подошел и отворил иллюминатор, чтобы глотнуть толику свежего воздуха. Подниматься на палубу в одиночку как-то не хотелось. Даже несмотря на оттягивающий полу пиджака револьвер.
Яркий свет луны играл и бликовал в мельтешении низких волн. Атлантика штилевала. «Откуда взяться морской болезни?» — снова припомнилась отговорка Фитц-Роя. Следующая мысль: «А мы так и не поглядели — полная ли Луна?» К сожалению, ночная хозяйка светила в противоположный борт, но обилие сияющих лучей давало повод предположить если не полнолуние, то близость фазы к нему.
Вдруг Эзра похолодел.
Над четко очерченной тенью фальшборта возник черный силуэт остроухой головы. Зверь, стоя на задних лапах, любовался морским пейзажем. Волк или немецкая овчарка? Впрочем, какая овчарка на пароходе? Конечно же волк. Оборотень не только не испугался предупреждения, но, кажется, поднял брошенную Седым Охотником перчатку, принимая бой.
* * *
Десятый день путешествия омрачился сразу двумя весьма неприятными событиями.
Во-первых, ветер южный сменился на северо-восточный и усилился до шести баллов по шкале Бофорта, заставляя волны натужно ударять «Суламифь» в правую скулу. Конечно, еще не шторм, но удовольствия от еды почти никто не получил. Застилавшая теперь стол белая скатерть к концу завтрака вся покрылась размытыми пятнами, как шкура снежного барса.
Во-вторых, супружеская пара Фитц-Роев, вернувшись в каюту из курительной, обнаружила следы полнейшего и беспощадного разгрома. Миссис Фитц-Рой не замедлила упасть в обморок, а побледневший до полутрупного состояния лейтенант бездумно принимал, стоя в коридоре, извинения капитана.