— Благодарю вас. Итак… Просто не знаю с чего начать…
— Выпейте еще вина.
— Спасибо, — Водемон последовал совету. — Дело в том, что я направлен в Россию произвести оценку возможных рынков сбыта синематографических аппаратов Люмьера.
— Простите меня, Шарль, мне так странно видеть в представителе счастливой Франции коммерческого агента.
— Понятно. Вот если бы я был модным кутюрье…
— Или учителем фехтования…
— Это все мсье Дюма-отец! Уж не знаю благодарить его или ругать за такую рекламу моих соотечественников!
— Благодарите, благодарите! По крайней мере видеть в каждом французе д'Артаньяна, а не Наполеона для русского человека куда приятнее, поверьте мне.
— Возможно. Тем более что судьбу героев Дюма я норовлю повторить.
— Продолжайте, это чрезвычайно интересно.
— Да. Так вот. В поезде я познакомился с двумя местными жителями. Во-первых, это граф Будрыс, жуткая фамилия. Думаю, он из поляков или литвинов…
— Бардзо поганый чловек. То ведзмин! — пробормотал под нос убирающий со стола хозяин гостиницы и вдруг испугавшись, хлопнул себя по губам. — Ой, проше пана, что скажешь…
Не разобрав ни слова из услышанного, француз удивленно приподнял брови.
— Не обращайте внимания. Добрый хозяин ругает скверную осеннюю погоду, — усмехнулся в усы Пашутин. — Я немного знаю Будрыса. Он действительно литвин. Большой оригинал и незнакомому со своими чудачествами может показаться странноватым. Кстати, он князь, а не граф. Но большого значения это не имеет.
— Оригинал?! Да он просто зверь! Дикарь! Медведь! Но его спутница…
— Панна Агнешка?
— Да, именно так. Она очаровательна!
— О, вижу, вы истинный сын великой Франции.
Водемон пропустил иронию мимо ушей, продолжая говорить с пылом, выдающим его с головой.
— Вы знакомы и с мадемуазелью?
— Я был представлен ей в прошлом году в Варшаве. Они с князем посещают литературный салон…
— Не может быть? Этот зверь и литература?
— Я же говорил вам, внешность обманчива.
— И все равно. Пусть он трижды ценитель искусств и меценат, это не дает ему права так поступать с людьми.
— Бог мой! Что же такого дурного он сделал вам, Шарль?
— Они уехали, не попрощавшись, не сказав ни слова. Бежали от меня прямо с Варшавского вокзала!
— Я не задену вас, если предположу, что ваш повышенный интерес к панне Агнешке мог быть тому виной?
Прямая постановка вопроса на долю секунды смутила француза, но он тут же тряхнул головой:
— Что с того? Ведь она не жена ему!
— Конечно же, нет! Но князь является ее опекуном до совершеннолетия и очень щепетильно относится к своим, так сказать, обязанностям.
— Пусть так, но можно было хотя бы объясниться?