– Чуешь? – недоверчиво сощурилась Сигрлинн. – Лежи, лежи, сейчас будет легче, я уже залечиваю. Нас, конечно, отыщут…
– Уже заметили, – невнятно проговорила Райна, чувствуя, как в разбитом лице хрящи и кости собираются по кусочкам, срастаются и встают обратно на места.
– Я должна понять, что это за место, что тут происходит, – ладони Сигрлинн, узкие, с тонкими белыми пальцами, так и порхали над головой воительницы.
– Ч-чрево… Чрево Дальних…
– Слишком обще. Где это? Как связано с Упорядоченным? Грозит ему чем-то или нет? Где сами Дальние? Ты вот – ты нарвалась на преграду?
– Нет… это был удар… как копьём… только широким и тупым… Нас заметили…
– Едва ли они не знали, что мы здесь, с самого начала. – Волшебница выпрямилась. – Ну, вот и всё, Разбивающая Щиты! Опять – как новенькая; а то, прости, лик твой был всё одно что тот же разбитый щит.
– Благодарю, кирия. – И точно, боль ушла, оставив лишь лёгкую холодную онемелость.
– Не стоит, – отрывисто кивнула волшебница. – Как у вас, валькирий, с голодовками? С воздержанием от еды и питья?
– Выдержу, – Райна поднялась. – Я готова, кирия. Могу указать направление, которым отсюда выбираться.
– Не сразу, Разбивающая Щиты, не сразу. Мы не уйдём, прежде чем я не пойму творящегося тут.
– Что для этого нужно сделать, кирия?
Сигрлинн помолчала, раздражённо поджав губы, а потом вздохнула, развела руками:
– Не ведаю, валькирия. Пока что не ведаю.
* * *
Старый Хрофт погружался всё глубже в густой сизый туман, пронзённая грудь пылала и вздрагивала, каждый вздох – словно проводишь нагой ладонью по-над кузнечным горном. Его память уже отделилась, уже одевалась плотью, воплощалась, готовясь вернуться сознанием асов и асинь, уже не бессловесных зомби, но таких, какими они и были при жизни. Рассеянное по великому пространству Упорядоченного собиралось обратно.
Оно собиралось, а сам Ас Воронов тонул.
Ему казалось, что далеко-далеко наверху осталась поверхность Источника; через его горловину начался этот путь.
Словно змея, вьётся и вьётся незримая обычному глазу жила, уходя всё дальше и дальше в недра Упорядоченного, скользя сквозь Междумирье и почти не задевая его. Подобно корню, она разбрасывала в стороны множество отростков, постепенно истончающихся до волоса, жадно оплетая не только купы растущих в Межреальности живых «кустов» и «лесов» (каковые не были, конечно, ни кустами, ни лесами – их прозвали так исключительно за внешнее сходство), но и – стоп, неужели?! – целые миры. Или это только кажется ему, Хрофту, ослеплённому болью?..
Нет, не кажется. И боль вовсе не ослепляет, совсем напротив; принесённая жертва дивно обостряет зрение. Взгляд Старого Хрофта скользил вдоль протянувшихся далеко-далеко ответвлений жилы, добирался до истоков, откуда она жадно насасывала магию; но там, в самой глуби, где таилось её истинное начало, крылось нечто и вовсе невозможное, непредставимое, куда Отец Дружин сейчас и пытался пробиться. Он сделал то, зачем явился сюда, и жертва не напрасна – асы возвращаются, Фенрир уже должен бы заняться ими, встретить должным образом – но вот он сам, Ас Воронов, занырнул, похоже, слишком глубоко.