И Оливия поняла, что сейчас растает.
— Я… отлично.
— Вот и хорошо. Поставь тот барабан, что побольше, под правое колено, а маленький сдвинь левее.
Если она сосредоточится на барабанах, а не на том, что он прижимается к ней всем телом, у нее все получится.
— Тебе удобно?
— Очень!
— Отлично. Это очень важно. Крепко зажми барабан ногами.
Он говорил негромко, с хрипотцой, и от его голоса у Оливии кружилась голова. Плотнее прижавшись к нему, она убедилась в том, что он тоже не остался равнодушен к их близости.
— Ты уверен, что имеешь в виду именно барабан? — прошептала она.
— Прекрасный вопрос, Оливия… А тебе сейчас чего больше хочется?
Когда нечто твердое уперлось ей в поясницу, она тяжело вздохнула. Пора спускаться с небес на землю. Они ведь договорились преодолеть влечение, так чем же сейчас занимается Адам? Наверное, так на него действует музыка регги… Кому-то придется сохранять голову на плечах. Скорее всего, ей.
— Барабаны, — хрипло ответила она. — Мы ведь сейчас о них говорим?
— Как скажешь, сладкая. — Он погладил ее по предплечьям, и все ее мысли сразу куда-то улетучились. — Значит, твоим пальчикам сейчас придется потрудиться.
— Вот что нужно делать, чтобы получился ритм. — Он ткнулся носом ей в щеку; их тела буквально сливались. «Вернись на землю! Сосредоточься!»
Сару подал знак, и «Элвис» взял первый аккорд.
— Слушай его, Оливия, — шептал Адам. — Не теряй ритма. Растворись в нем.
На секунду она прижалась к нему, и вдруг с ней что-то произошло. Она закрыла глаза и позволила себе отдаться ритму; ее поддерживали сильные руки Адама. Он двигался с ней в унисон; голова Оливии закружилась еще сильнее. Наконец «Элвис» исполнил припев в последний раз. Отзвуки его голоса отдавались от стен полутемного бара.
Послышались аплодисменты, и Оливия открыла глаза. Неожиданно для себя она поняла, что широко улыбается.
— Просто чудо, — прошептала она. Случившееся в самом деле было чудом. Радуясь близости Адама, она сделала что-то совершенно ей не свойственное.
— С этим ничто не сравнится, — согласился Адам.
Сару соскочил со сцены; они продолжали сидеть, прижавшись друг к другу. Оливии показалось, что они сидят так целую вечность. Наконец Адам выпустил ее и встал. Оливию слегка передернуло. От холода, уверяла она себя. От холода, а не от сожаления — ведь это нелепо.
Сердце по-прежнему билось учащенно, голова еще кружилась, как ей хотелось, чтобы их физическая близость не прерывалась! Не позволяя себе думать о дальнейшем, она встала и развернулась к нему, обхватила его руками за талию, привстала на цыпочки и прильнула к нему всем телом.