Она глотнула еще пива, заметив, что непроизвольно отстукивает ногой ритм на деревянном полу. Как и остальные посетители, Оливия покачивалась в такт музыке. Она наблюдала за Адамом, и сердце у нее билось все чаще; его сильные руки двигались стремительно, бедра прижимались к барабанам. Как он разгорячился! Оливии тоже стало жарко; изнутри поднимались волны желания.
Допев песню, «Марли» поклонился; публика требовала что-нибудь исполнить на бис. Сару встал.
— Кто-нибудь хочет попробовать?
К сцене подскочил таец, сидевший за соседним с Оливией столиком.
— Я спою, — вызвался он.
Сару снял гитару с полки за сценой.
— На сцену поднимается Элвис, — объявил он, передавая инструмент. — Оливия, хочешь сыграть на барабанах?
Оливия не сразу поняла, что он обращается к ней.
— Я? — удивилась она. — Хм… Спасибо, конечно, за доверие, но мне и здесь неплохо… У меня не слишком хорошо со слухом.
Но тут Адам оторвался от барабанов, поманил ее рукой, и ноги словно сами по себе понесли ее на сцену. В последний раз Оливия играла на барабане в двухлетнем возрасте — точнее, барабаном служила перевернутая сковородка. Однако она шла туда, где на краю сцены ее ждал Адам с призывно протянутой рукой.
Когда он обхватил ее кисть, Оливию как будто током дернуло.
Запрыгнув на сцену, Оливия огляделась. Бар был освещен красными, желтыми и зелеными бумажными фонариками; посетители негромко переговаривались, пока «Элвис» настраивал гитару. Сару отстучал импровизированное соло; навязчивый ритм подхватил ночной ветерок, проникавший в зал через открытые окна.
— Я и правда не умею… — начала Оливия.
— Тебе понравится, — обещал Адам. — Попробуй. Снежная королева на твоем месте непременно попробовала бы.
— Ха-ха, как смешно! — Оливия вздохнула и расправила плечи. В конце концов, когда еще у нее появится возможность сделать что-нибудь подобное? Она узнает нечто новое. И пусть она поступает безрассудно — рядом с Адамом ей отчего-то хочется забыть все правила.
— Ладно, попробую, — сказала она.
Следом за ним она подошла к барабанам, присела на низкий табурет и придвинула барабаны к себе, поставив их между бедер. Они были еще теплыми после Адама. Оливия вздрогнула, когда он сел на табурет за ее спиной; его грудь, словно каменная стена, прижалась к ее спине. С ее губ слетел странный звук, похожий одновременно на мяуканье и стон, когда его руки обвили ее талию, а его большие ладони накрыли ее руки.
— О-ох…
— Сядь на край, — тихо велел он; его дыхание щекотало ей ухо. — И расставь ноги под углом девяносто градусов, — и чуть насмешливо спросил: — Ты как?