— Хм… Возможно, оружие тут как раз и ни при чём, — усмехнулся полусотник оу Каб. — Вы, юноша, слышали, что нынче Мооскаа обуяла мода на всяческие чудеса и загадки? И даже будто бы наше Бюро не осталось в стороне от этого поветрия?
— Думаете, моё дело может каким-то образом быть связано с пропажей невесты Вааси Седьмого? — изумился оу Наугхо. — Однако ж, где Даар, а где сатрап? И при чём тут какой-то дикарь с непонятным оружием?
— Некоторые вещи нашему брату лучше вообще не знать, — усмехнулся полусотник Каб.
— А я вот, признаться, как-то вообще не сильно знаком со всей этой историей, — вдруг влез в разговор комендант. — До нашей глуши порой даже сплетни не доходят… Хм, может просветите? Перескажу вечером своим девочкам, они будут в восторге.
— Да я, тоже, знаете ли, не слишком осведомлён, — осторожно ответил оу Наугхо, к которому комендант явно и адресовал свою просьбу… Весьма подозрительную просьбу. Ибо болтать о делах, а уж тем более о сердечных делах монарха и его семьи было делом небезопасным. Один донос, и оу Наугхо отстраняют от дела, которое благополучно перехватывает какой-нибудь офицер Бюро, оказавшийся поблизости — полусотник оу Каб, например. Но и не ответить, сославшись на незнание — тоже чревато. У коменданта и полусотника, внезапно подозрительно сблизившихся, хватало возможностей напакостить молодому офицеру. — Хотя, конечно, когда появилась эта таинственная девушка и очаровала нашего монарха, я ещё был в Мооскаа, в Училище, и не мог не слышать разговоров. Благо, Мооскаа это гудящий улей из сплетён, болтовни и вранья, а тамошним жителям будто и других дел нет, кроме как почесать языки о жизни высшего света. Там каждый подмастерье или мальчишка-лоточник с таким небрежным видом упоминает в разговоре имена герцогов и графов, будто сам является переодетым принцем. А каждая нищенка готова забросить все свои дела, чтобы обсудить с подружкой, кто с кем из обитателей Двора спит и кому при этом изменяет. Одно слово, столица!
— Ну так что там про эту… Одивию, кажется?
— Ну, говорят, она из древнего валкалавского рода Ваксай, иммигрировавшего после известных событий в Тооредаан, — начал излагать оу Наугхо наиболее приличную из слышанных им версий. — Будто бы там эта семья, состоявшая в родстве со старыми Императорами и царями, из гордости отказалась принести клятву верности королю, древность рода которого не могла сравниться с древностью их фамилии, и потому была вынуждена заняться торговлей, превратившись в обычных купцов… Своеобразное, конечно, проявление гордыни, но я их отчасти понимаю. В этом есть особый шик — предпочесть опуститься в грязь, лишь бы не быть вторыми после тех, кого считаешь недостойными быть и третьими.